– Возможно, – допустил король.

– Я прошу Ваше Величество восстановить справедливость, а не мои титулы, которые никто не отменял.

– Понимаю вас, это дело надо обсудить. Было бы хорошо, если бы вы указали мне, кого следует попросить об этом.

– Да будет так, – согласился Колумб. – Никто не сделает это лучше севильского архиепископа.

– Советуете поручить дело Диего де Десе?

– Да, Ваше Величество. Благодаря архиепископу и камергеру Кабрере вы получили Индии.

– Я помню об этом. Доложите все сеньору де Десе! – велел король.[116]

Великий инквизитор за усердие в борьбе с врагами Господа и Фердинанда в том году получил второй по величине диоцез страны – севильскую метрополию. Предлагая посредника для затянувшегося спора, король не сомневался, что адмирал назовет его имя или выберет Хуана Кабреру. Для Фердинанда, как и для Христофора, они были лучшими третейскими судьями, так как пользовались доверием адмирала и преданно служили короне. Монарх мог заранее предсказать конец разбирательства дела.

Севильский архиепископ не замедлил с ответом. Деса познакомился с документами, прошениями, жалобами Колумба и в середине лета принял соломоново решение: «Пусть законоведы выскажутся обо всем, что касается имущества и доходов адмирала, но не о делах управления». Рескрипт гласил: вице-король может надеяться на возмещение денег, но не вправе ожидать отставки губернатора Эспаньолы и своего возвращения на остров в качестве правителя Индий. Генеральный инквизитор оправдал надежды короля, повторил сказанное Фердинандом на встрече в Аль-косаре. «Дело» передали юристам.

Читатель помнит, как десять лет назад Изабелла попросила законоведов со священниками высказать мнение о продаже в рабство индейцев, и чем это закончилось. Деса знал, что юристы найдут удобное для короля решение. Крючкотворы понимали, что не следует спешить, ибо адмирал болен, обстановка в стране позволяет затянуть рассмотрение прошений.

Христофор провел лето в ставке короля, встречался с чиновниками, от которых зависело решение «дела». Наступила дождливая осень, а комиссия юристов не дала ответа. В отчаянии Колумб попросил Фердинанда принять его в третий раз. Видимо, монарх приготовился к встрече с адмиралом и без обсуждения с посредниками предложил ему взамен вице-королевства леонский городок Каррион-де-лос-Кондес.

«В глазах адмирала это было совершенно чудовищное предложение, – замечает Я. Свет. – И не только потому, что Каррион приносил тощие доходы. Адмирал твердил о десятине, восьмине, трети, о доходах с золотых рудников, но не эти корыстные желания распаляли его душу. Он требовал, чтобы воздали ему по заслугам, он считал, что Святая Троица, двенадцать апостолов и Дева Мария уготовили ему пост бессменного владыки Индий. А ему подсовывали какой-то жалкий заштатный городок. Индиями правил королевский сатрап Овандо, а он, ХРИСТОНОСЕЦ КОЛУМБ, должен был обивать пороги королевских приемных и королевских канцелярий.

Бесспорно, ему было бы гораздо легче, если бы вторая сеговийская аудиенция окончилась полным разрывом с королем. Смерть в нищете, смерть под забором уравняла бы его в глазах земных государей и святых небожителей с Сыном Господним, взошедшим на Голгофу. Но его лишили и этой отрады»[117], Колумб отказался от предложения короля, решил подождать заключения законоведов.

* * *

Наступила зима. Королевский двор переехал из Сеговии на запад, в Саламанку, ближе к португальской границе. Христофор последовал за ним. Морозы с холодными пронизывающими ветрами нагорья подорвали здоровье моряка, вызвали приступы тяжелой болезни. Колумб слег в постель. Бартоломео и Диего Мендес занялись устройством дел адмирала, писали прошения, получали ордера на выдачу денег, старались ускорить решение спора и во многом преуспели с помощью Генерального инквизитора. После Рождества, в январе 1506 года казна выплатила Бартоломео жалование за годы плавания в размере 261 655 мораведи, младший сын адмирала получил 127 тысяч, старший – повышение годового оклада до 50 тыс. мораведи. Это крупные суммы. Для сравнения напомню, – капитаны Колумба получали 60–70 тыс. мораведи в год. Приплывшим в Испанию матросам и офицерам вице-короля, выдали причитавшиеся им деньги. Христофор получил часть задолженности казны за последние годы, проценты с доходов Эспаньолы.

Семья жила на широкую ногу. Если бы не болезнь Христофора и бесконечные хлопоты, я бы сказал, что дела поправились. Однако, главная забота отца не давала покоя. Законоведы молчали.

Жизнь шла своим чередом. Когда Колумб ехал на муле в Сеговию, опытный пилот Хуан де ла Коса возглавил флотилию из четырех кораблей, повел ее в Дарьенский залив. Об экспедиции почти ничего неизвестно. Он не нашел прохода в Индийский океан, вернулся на родину в следующем году. В то же время Алонсо де Охеда совершил третье путешествие к берегам Америки, но где высадился на берег и что исследовал осталось тайной Торговой палаты. Испанцы разделяли заблуждение Колумба, считали Северную Америку с Панамским перешейком частью Азии.

В 1508 году Себастьян де Окампо обойдет вокруг Кубы, докажет правильность предположения де ла Косы, что она является островом. Хуан Диас де Солис с Висенте Пинсоном нанесут на карту обширную область полуострова Юкатан.

С 1509 года испанцы начнут осваивать Панамский перешеек, разделят Центральную Америку на две части, создадут поселения. Восточная область (Новая Андалусия) достанется Алонсо Охеде, западная (Панама и Коста-Рика) – Диего Никуэсе. Индейцы окажут яростное сопротивление колонизации земель. Охеда и де ла Коса погибнут в битве с туземцами, от стрел с ядом кураре.

Друг Охеды – Хуан Понсе де Леон в 1502 году приплыл с Овандой на Эспаньолу, помог ему покорить индейцев и чрез шесть лет завоевал Пуэрто-Рико, заложил на острове крепость. В 1513 году он откроет Флориду.

Колумб услышит о плаваниях де ла Косы и Охеды в 1504–1505 годах. Другие походы капитаны совершат после его смерти. Прикованный к постели Христофор мнил себя вице-королем, следил за событиями на острове, писал монарху письма с советами по управлению колониями. В них брань в адрес врагов, завуалированные упреки властителю. Христофор осуждал Овандо за резню индейцев. «Их, указывал он, резали ножами, забивали палками, обрекали на голодную смерть. Но, негодуя и возмущаясь, адмирал подчеркивал, что все эти зверства НЕВЫГОДНЫ короне, что индейцев надо беречь прежде всего потому, что без них некому будет добывать золото и обрабатывать земли колонистов. И он в этом же мемориале оправдывал свои былые грехи. Да, писал он, я отправлял рабов на продажу в Кастилию, но так поступал, надеясь, что их там наставят в святой вере и что, просветленные душой, они затем вернутся на родину…»[118]

Пришла последняя весна Колумба. Хуана Безумная и Филипп Красивый собирались приехать в Кастилию, воодушевить дворян на борьбу с «узурпатором». Лагерь Фердинанда редел, именитые гранды покидали короля, переходили на сторону молодой четы. Больной адмирал ждал от монарха