— Да… Распустили вы с князем Буривоем людишек воинских, коли средь бела дня на своей же реке жизни спокойной от них никому нет! Чай, и шайки разбойничьи по лесам близ самого Новогорода нынче шастают?

— Всякое случается!

— Как же такое может быть? Почему князь и его сторожи порядок не наведут, разбойников не переловят и на кол не посадят?

— Князь стар стал. Много спит и постоянно о чём-то думает. Нет ему дела до люда простого! Да он и прежде больше о стране радел, земли к ней новые через войны присоединял, дружиной своей жил и победами, крепости воздвигал.

— Но порядка ведь прежде больше было?

— Больше! Спорить с тобой не буду. Только вот тогда люди его ближние на дело это поставлены были. Нет их ныне. Кто в битвах полёг, а кто и сам в мир Нави переселился.

— Ну а ты почему князю — отцу своему не помогаешь?

— Да я в Новогороде почти не бываю! Князь всё норовит меня с дружинами на границы страны спровадить и там войны вести. Сам знаешь, ворогов у нас хватает, едва отбиваться от них успеваем. А ведь ещё свои князьки и вожди племенные есть, которые нож острый за пазухой держат. Того и гляди, в спину воткнут! За всеми не уследишь. У меня воевод не хватает, чтобы к повиновению таких неслухов приводить! Ну а ежели племена какие усмиришь, посёлки их пожжёшь, то люди в леса уходят. А оттуда, вестимо, на большую дорогу путь их лежит. Там они себе пропитание копьём, ножом и дубиной добывают.

— И горожане такое терпят? — удивлённо покачал головой Кагель.

— Когда слишком наглеть начинают, облаву устраиваем. Всех, кто в неё попадётся с оружием в руках, в город пригоняем. А там, ежели людишки те не смогут доказать, что дом и хозяйство справное имеют, на берёзе висеть придётся, а то и на колу посидеть!

Глаза князя Гостомысла гневно сверкнули, а губы сжались в одну тонкую линию.

Увидев это, посадник уже не сомневался, что наступил на больную мозоль собеседнику. Рискуя навлечь на себя гнев высокого гостя, он всё же продолжил ковырять больную рану.

— А что, не собирается князь Буривой передать всю власть свою тебе? Сказывал ведь, что стар и немощен он!

— Ну и хитёр же ты, посадник! — неожиданно расхохотался князь Гостомысл. — Нечего мне ответить. Не ведаю я о мыслях и думах отца своего. Да и не принято у нас в роду на место живого князя рот разевать! Всему свой черёд!

— Прости, княже, не хотел тебя обидеть! Просто слухи разные поползли у нас тут после того, как приплыл сюда князь Буривой с дружиною малой своей, а после битвы с викингами сбежал на острова Поднебесные.

— И что за слухи были? Кто их распускал? Неужто ты не дознался? Такому поверить не могу.

— Твоя правда, княже! Нашли мои соглядатаи тех засланных, кто народ баламутил, кривду в уши им вкладывал.

— Что узнать смог от них?

— Двое их было. Из-под Новогорода оба. Люди какого-то племенного вождя. Имени его они не называли, но всем сказывали, что не из последних он будет, богат и могуществен.

— Плохо пытал, что ли?

— Не пытал вовсе! Когда за ними пришли — след их уже простыл. Сотский мой с десятком дружинников вдогон пустился. Настиг на переправе через реку. Но отстреливаться они из луков стали. Умело и метко. По всему видать, это воины были, а не какие-то простые землепашцы.

— Живыми смогли взять?

— Нет, княже. Одному стрела в голову попала, так человек тот сразу дух испустил. А второму — в грудь. Умирал он долго и в муках. Понимал, что не суждено выжить. Потому над всеми нашими пытками смеялся. Да и отошёл как-то быстро и враз.

— Ладно. С этим делом твои люди не справились. А что соглядатаи сказывают? Зачем засланные приходили? О чём речи вели промеж горожан?

— Сказывали они, что не первенец ты у князя Буривоя! Князь о том знает, но тебе ничего не говорит! Да и сын у того первенца имеется. А у тебя детей мужского пола нет, все на поле ратном полегли! Вот и думай, как бы заговор не случился после смерти князя Буривоя!

— Не слыхивал об этом ничего. Удивил ты меня сильно, посадник. Теперь не знаю, верить ли всему.

— Наберись терпения, княже! Наши боги и сама жизнь решат всё за нас.

— О чем ты мне поведал, то не божье, а людское дело, дальнее! Нами оно начато, нам его и заканчивать придётся. Но не нынче. Повстречаю князя Буривоя, буду говорить с ним. Теперь давай о ближнем деле, о войне с викингами!

Их разговор длился долго. Посадник, ничего не утаивая, подробно рассказал князю Гостомыслу о двух набегах викингов на Вину, о последней битве с ними и бегстве князя Буривоя.

Боковым зрением Кагель видел, что Свир уже трижды менял начинающие чадить свечи, а князь, склонив голову над разложенными на столе картами, всё никак не мог решить для себя, какие дальнейшие действия ему следует предпринять.

Князь молчал.

А люди терпеливо ждали. Кто в доме, а кто во дворе. И ещё тысячи и тысячи на берегу реки.

Посадник откинулся спиной на бревенчатую стену. Он устал. Смертельно устал.

Глядя на сидящего в кресле князя Гостомысла, его чёткий профиль, Кагель неожиданно вспомнил, как три десятка лет назад покидал Новогород, родных и близких ему людей. Память воскресила перед ним рубленный из толстых брёвен дом с множеством хозяйственных построек, проходящую неподалёку крепостную стену и крутой берег, идущий уступами к реке. Посадник попытался представить лицо жены Вилены, но её образ расплылся перед ним словно дымное облако. Он никогда не любил её, да и женился лишь по приказу князя Волемира.

Кагель слегка зажмурился, давая уставшим глазам отдых, и тут же перед ним возник образ маленького мальчугана, тянущего к нему свои ручонки. Детский лик продержался всего мгновение, задрожал и медленно-медленно растаял.

— Что с тобой, посадник? — слова князя не сразу дошли до его сознания. — О чём задумался?

— Новогород вспомнил, княже. Покидал его молодым, а теперь и не знаю, вернусь ли туда когда-нибудь.

— Вот с викингами разберёмся, и заберу я тебя отсель с собой. Ты выполнил все наказы князя Буривоя и заслужил награду большую! Но то — забота самого князя! — тяжёлая жёсткая ладонь легла на руку посадника. — Пора и отдохнуть от дел праведных! Твой дом не здесь, он в Новогороде! Я по сию пору удивляюсь, как это ты за