Митя подумал о том, что это город его детства; и вдруг понял, что незаметно для себя водит ее по улицам, переулкам и задворкам этого уже давно небывшего города.

– Когда-то ДЛТ был большим детским магазином, – сказал он.

– Да-а, – немного растерянно согласилась Даша.

– Ты понимаешь, как это было важно?

– Нет.

– Здесь можно было купить гэдээровскую железную дорогу, – объяснял Митя. – И домики к ней, самые разные домики: вокзалы, домики смотрителей, гостиницы, простые крестьянские дома.

– У меня не было игрушечных поездов. Меня бы засмеяли. Но я мечтала о летающем поезде. С большими-большими крыльями. Мы могли бы улететь на нем туда, где всегда тепло и, как в Библии, цветет миндаль. Помнишь, ты вчера рассказывал?

– Мы с тобой еще можем купить такой вот игрушечный поезд, – ответил Митя. – И он будет летающим. Построим воздушную дорогу, сядем на поезд, поедем через прерию и будем спасться от жестоких индейцев и мексиканских бандитов, которые будут нападать на наши вагоны.

Даша покачала головой:

– Ты разговариваешь со мной как с ребенком.

Митя понял, что она права.

– Прости, пожалуйста, – ответил он. – Наверное, это я с собой так разговариваю.

Даша кивнула.

– Кроме того, я не хочу бандитов, – добавила она. – И не хочу ни от кого больше спасаться.

– Хорошо. Тогда это будет совсем другая дорога. Мы поедем через огромные северные леса, через степи, пустыни, через бесчисленные города Востока, в которых так просто потеряться и так сложно найтись, через горы и приедем к великому морю, от которого когда-то в этом мире все началось.

– И там будет цвести миндаль?

Он кивнул. Неожиданно интерес Даши перешел в какую-то более практическую плоскость.

– Слушай, а сколько тебе было лет, когда совок развалился? Ты так хорошо все помнишь. Семь? Восемь?

Митя кивнул. Он понял то, о чем подозревал и раньше. Ему стало немного страшно и очень стыдно.

– Жаль, что с совком все так получилось, – сказал он.

– А мне кажется, что все правильно. Дедушка говорил, что большевики погубили Россию. И все русское. Церкви снесли. Взятки брали. Народ споили. Есть было нечего. Вообще ничего. Куска колбасы в магазинах не было. Кафе тоже не было. Арестовывали за любое слово. Одни евреи и коммунисты жировали.

– И ты в это веришь?

– А ты нет?

– Нет. Тебе нравится то, что сейчас?

– Жизнь и сейчас поганая, – согласилась она. – Столько несчастных, голодных, нищих, бездомных, а еще лопающихся от роскоши. Дворцы, яхты их всякие. Но тогда и вообще была не жизнь. Ты же вроде взрослый, а совок защищаешь. Ты ж маленький был. Я, по крайней мере, вообще ничего не помню, но об этом даже я знаю. Ну скажи мне, были кафе?

– Были.

– И в свои восемь лет ты туда ходил? Бестолковый ты и доверчивый. Хуже меня. А мне все говорят, что я доверчивая и верю во всякую ерунду. Еще бизнесмен. Тоже мне. Как только тебя до сих пор не кинули.

Даша замолчала.

– Вообще-то мне уже пора на работу, – добавила она, меняя тон. – Только не провожай. И так будут смеяться. Помнишь, как они вчера на нас косились? Сволочи они.

Они быстро попрощались, но для Мити ее глаза все еще светились высокой горечью балтийского неба. Он шел по светлой улице своего города, насквозь, до самых костей, пропитанный высокой любовью этого дальнего северного солнца; шел шаг за шагом, не видя дороги, доверившись давней памяти и ближней боли, разорванный между любовью, счастьем, виной, тоской и утратой. Он думал о том, что Бог не только может сделать небывшее бывшим и даже бывшее небывшим, но и оставить небывшее в бывшем, смешав его с небывшим, и с бывшим, и еще раз с небывшим; и все это может оказаться слишком много для человека. Наверное, Митя продолжал бы идти так еще долго, если бы в своих бесцельных хождениях не оказался снова у гостиницы и не наткнулся на Киреева.

– Кажется, я нашел нужного человека для твоего вопроса, – на этот раз без предисловий заговорил Киреев. – Хоть и поработал я для тебя. Так что цени. А еще благодари покойного Евгения Ильича. Его имя до сих пор иногда открывает двери. Хотя чаще закрывает.

Игорь хмыкнул и двусмысленно ухмыльнулся.

– Спасибо тебе большое, – ответил Митя.

– Мне-то за что, я человек маленький. Незаметный друг детства. А помочь тебе нас, так сказать, попросили еще и по международной линии.

Митя недоумевающе пожал плечами. С благодарностью подумал о Левке.

– Я, собственно говоря, – продолжил Киреев, – к тебе еще с утра шел, но вижу, что ты с девушкой, не хотел мешать.

– Да я…

– Не прибедняйся, – прервал его Киреев. – Стареешь, как все мы, вот тебя на свежее мясцо и потянуло. Круто ты за наших телок взялся. Только один тебе совет. Она, конечно, малолеткой не выглядит, но тут как карта ляжет, поверь моему опыту. Так что паспорт ты у них все-таки спрашивай. Развели тут акселерацию. Девушкам хочется заработать, а ты потом за них отвечай.

– Слушай, Киреев, – сказал Митя, из последних сил сдерживая ярость, – это не об этом. И вообще смени тему. Причем немедленно.

– О! Никогда бы не подумал. Ты что, серьезно? Воображаешь себя героем-любовником? Нет, правда никогда бы не поверил. Ты ж ей в отцы годишься.

– Она не знает, сколько мне лет.

– Тем хуже для тебя, – откликнулся Киреев. – Ты что, всерьез думаешь, что твоя шатенка наконец-то нашла свой несколько потасканный идеал?

– Ничего я не думаю.

– И правильно, – подвел он итог. – Ты их, главное, меняй почаще. Мой тебе совет. Потому что такса за раз, а не за штуку. А разбрасывать бабло на одни и те же юниты жалко. Мы с тобой бабло, опять же, не печатаем.

Сначала Митя ударил не очень сильно – так, чтобы, перед тем как упасть, Киреев успел получить еще два-три удара. Но на три его не хватило. Он упал раньше, переворачиваясь на тротуар окровавленной маской лица, пачкая кровью асфальт и мучительно перебирая ногами. Митя быстро и незаметно ушел. «Ну вот, драка с депутатом, – обреченно подумал он. – Одна надежда, что Киреев придумал про меня совсем уж фантастическую биографию и испугается подавать жалобу». Митя почувствовал себя снова там, в этой проклятой зеленке Ливанских гор; погоня вроде бы была, но, кажется, оказалась недолгой. Хотя опять же, как справедливо заметил Киреев, это как карта ляжет. А еще, подумал он, оглядываясь вокруг и стряхивая ярость, теперь на одну зацепку по направлению к его тайне стало меньше.

« 6 »

– Только у меня страшный беспорядок, – сбивчиво объясняла Даша, пока они шли от трамвая какими-то незнакомыми закоулками. – И вообще это, наверное, совсем не такая квартира, какие ты привык видеть. Она довольно старая, и ее давно не ремонтировали.

Митя внимательно ее слушал, подумав, что будет лучше, если он не станет говорить о том, что все это не имеет никакого значения, как, пожалуй, почти ничего не имеет никакого значения, и просто позволит ей выговориться.

– На самом деле, – продолжала она, – у нас была квартира гораздо лучше, почти в центре, и мы там