Магазин уперся в стенку бочки и намертво заклинил всю конструкцию.

И вот мчится ИМР, бразды песчаные взрывая, а впереди из земли торчит по пояс Леша. Практически бюст на родине героя. Зрители от быстроты произошедшего ничего толком и вякнуть не успели, только «Дык!» и «Елы-палы!» и дело шло к финальному «Оппаньки!», но я же говорил, что все давно отработано?

Вот, кроме башки механика-водителя за обзор отвечал сидевший практически на бульдозерном ноже лейтенант. Ну, не совсем сидевший, он там ловкой обезьяной раскорячился, держась за рым или коуш. Чтобы не дай бог выпускника МИСИ, практически ценного молодого специалиста, не задавить нахрен. И успел свободной рукой подать сигнал мехводу по башке, затормозив стальную дуру метрах в трех от Леши, имевшего к тому моменту глаза, как в аниме.

Майор «Два стакана» даже писят грамм из своих рук Леше налил, для душевного спокойствия.

…и прочая военщина

ВОЗЬМЕМ ВИНТОВКИ НОВЫЕ, НА ШТЫК ФЛАЖКИ

В давние-давние времена, когда деревья были зеленее, вода — мокрее, а легендарная Красная Армия была ого-го какой непобедимой, отправился первый курс МИСИ в лагеря на месячное обучение и прием присяги (да-да, такие тогда были порядки, сборы проходили дважды — после первого и последнего курсов).

Время было совсем небогатое, карточки отменили совсем недавно и в стране не хватало очень и очень многого, в том числе и обмундирования для студентов. Потому всем выдали галифе да гимнастерки третьего срока носки, застиранные аж до серо-голубого оттенка. С обувью было еще хуже: треть получила старые сапоги, треть — ботинки с обмотками, остальным не досталось вообще ничего и пришлось обувать то, в чем из дома приехали.

Легендарный АК был еще юн и свеж и на всяких студентов его не хватало (лет на тридцать позже с автоматами 1947−49 гг выпуска довелось побегать уже нам) и потому лагерному сбору выдали не менее легендарные мосинские винтовки с приснопамятными трехгранными штыками. Кто старую хронику смотрел — знает, что даже у кадровых частей, натасканных на парады, трехлинеечки со штыками отнюдь не идеально в небо смотрели, а уж у студентов вообще получалась картина русской реалистической живописи «Крестьяне бредут на покос».

И вот грянуло первое построение, приезжает на войско посмотреть командир дивизии, по тем временам — ну очень боевой генерал, война отгремела недавно, армия прошла полсвета, и если надо, готова повторить.

Вылез он из иван-виллиса — форма ладная, подогнанная, сапоги сияют, погоны золотые и яркий орден на груди, да не один! Надел фуражку, повернулся и ахнул — неровные коробки рот, штыки абы как, древнее обмундирование, обувка вразнобой…

Одно сумел выговорить:

— Ну, третий поход Антанты, еш твою медь…

МАРШ НА БЕРЛИН

Времена появления единой Германии, осень, ГСВГ, Магдебург, инженерно-саперный полк. Друг мой Леша (пиджак в лейтенантских погонах) командует взводом.

Обстановочка — полные непонятки, лагерь социализма сыпется на глазах, чинные немцы громят штаб-квартиру Штази, в пятидесяти верстах на Запад — форпосты НАТО, политоделы в панике и растерянности. Слухи циркулируют самые разнообразные, в основном о защите социалистических ценностей недрогнувшей вооруженной рукой, сюжеты различаются только местом защиты — на территории соцлагеря или заодно уж «всю планету в труху» ДМБ.

Поздний вечер, боевая тревога.

Внезапная.

Часть строится, получает приказ на марш до Берлина, дальнейшие указания последуют на месте. На трассу вытягивается колонна техники, Уралов и КрАЗов, служивые в кабинах и кузовах мысленно сочиняют письма типа «здравствуй, дорогая мама, пишу тебе из горящего танка на сапоге убитого товарища…»

К утру колонна входит в Берлин, бойцы уже отрешились от суеты и, будь такая возможность, непременно переоделись бы в чистое исподнее — ясно ведь, что гнать саперов в Берлин кроме как минировать и заграждения строить, незачем…

Катарсис: полк получает зону ответственности и приказ рушить Стену.

Кусок стены Леша вывезти не сумел — отобрали на границе, в отличие от двух лимонок.

ВОТ СВИНЬЯ КАКАЯ…

Историю эту баял мне мой приятель, все вопросы к нему, мопед не мой и так далее:)

В лагерях Физтеха его и трех товарищей по оперотряду отправили в наряд по кухне, причем мальчики все подобрались крупные: самый низкий имел рост 180 с копейками сантиметров. Являются они в подсобку и застают такую картину: в углу стоит насупившийся поросенок и смотрит недружелюбным взглядом на сидящих в другом углу трех очень средних азиатов, вооруженных ножом, топором и граблями (ноги поросенку подсекать).

Свинину колоть мусульманам, вообще говоря, неположено, а тут вот такая беда —либо харам, либо подразделение без ужина. Но Аллах ниспослал им избавление — в полку сыграли учебную химическую тревогу и, передав орудия производства и наказ забить поросенка физтехам, воины умчались за противогазами. А комнатка не слишком большая, оперативного простора нет — четверо немаленьких лбов с острыми предметами в процессе ловли юркого поросенка, озабоченного сохранением собственной жизни, создают ненужную сутолоку. И чем дальше, тем больше дело клонится к непреднамеренному человекоубийству. В какой-то момент дверь случайно приоткрыли, поросенок изловчился выскочить и пришлось мчатся в погоню за убегающим ужином.

Свин помчался прямиком на плац, где лицом к нашим героям уже выстроился полк, обутый в противогазы, спиной же стояло командование. Поросенок оказался не только шустрым, но и сообразительным — кинулся в ноги начальству. Комполка, ощутив удар под колени, немедля обернулся и впал в оторопь — прямо на него, размахивая ножом, топором и граблями, неслись четыре здоровенных лба в расхристаной в поимочной суматохе формой и с явно расчленительными намерениями. Оторопь плавно перешла в ступор, поросенок осознал, что от начальства толку мало, решил спасать свою шкуру самостоятельно и помчался дальше, на КПП.

Там поросячий фарт кончился: беглец застрял в турникете и часовой с перепугу высадил в него весь рожок. И пришлось физтехам оставшееся время наряда отделять свинец от свинины…

ЛАГЕРНЫМ СБОРАМ — … !

Про полковника Зарянова, преподавателя военной кафедры МИСИ, слухи ходили самые невообразимые, поскольку несмотря звание Героя Советского Союза, его послужной список до кафедры был покрыт полным мраком. Будто бы он был советским разведчиком, служил в гестапо (на такие мысли наводила привычка читать лекции широко расставив ноги и заложив руки за спину), награжден там Железным крестом, а «героя» получил за взрыв моста в Берлине весной 45-го.

Поговаривали, что генералом он не стал только потому, что в 1949 попал в опалу, отказавшись сдать звезду Народного героя Югославии, полученную из рук