Рядом с графой «Исполнитель» стояла собственная неуклюжая подпись (по каллиграфии у нее в Кобурге были низкие баллы) Лаванды. Она скомкала бумагу и швырнула смятые слова на плетенный из тряпок половик. Казалось невероятным, что после всех заявлений, планов и трезвона о событии, которое по пышности обещало превзойти даже Рождество, визит принца не состоялся.

Лаванда вышла из дому и принялась бродить по саду. Все цветы убиты. Порезаны ради «небольшого вознаграждения». Ее изуродованный, опустевший сад мог стать подходящим сюжетом для картины госпожи Тикелл. Эксцентричная художница вполне могла бы назвать ее «Великое цветочное мошенничество». Будь отец жив, он бы наверняка вмешался. Аптекарь, не симпатизировавший оранжистам, честный гражданин (если не считать его привычек к расточительству, характерных скорее для богача), он смог бы убедить мэра в несправедливости договора и исправить ситуацию. Но Лаванда была одна, все ее замечательные гирлянды и букеты безмолвно увядали у причала, а впереди маячили тощие месяцы. Конечно, цветы распустятся снова, как писала мисс Эдгартон в своей книге, но сначала должна пройти целая зима.

Лаванда сидела в дальнем конце сада на большом, покрытом мхом валуне. Можно попросить помощи – взять денег в долг у миссис Роуз и ее мужа. Но это крайнее средство, потому что тогда милейшая дама уже не станет ограничиваться разговорами о замужестве Лаванды, а примется в неимоверных количествах откапывать ей женихов и, при необходимости, даже доставлять их до двери. Кстати, последний кандидат, как помнилось, был похож на ньюфаундленда, а предыдущий – на лаконскую гончую. Она с трудом продиралась сквозь их косноязычное суесловие. Но упорно старалась вникнуть во вздорные претензии, высказываемые на полном серьезе: ни один из них даже помыслить не мог о жене, которая «копается в грязи» или «торгует своей дребеденью на вокзале» – так они воспринимали ее любовь к растениям и труд в саду. И ни один не принес ей даже плохонького цветочка.

Зато у нее был целый короб чая, купленного у мистера Блэклока. Покупку следовало вернуть, тогда можно будет хотя бы купить овсянки. Встреча перед чайной лавкой с Робертом Траутом в цилиндре, их соревнование в остроумии, его байки об интуитивных прозрениях, о свете – все это вскружило ей голову, выбило из колеи, лишило здравого смысла.

И теперь у нее остался только порушенный сад.

Вернувшись в дом, Лаванда торопливо умылась, надела соломенную шляпку и оставила для Арло Снука записку на кухонном столе: «Ушла исправлять ошибку, скоро вернусь, Л.». Взяла сверток с чаем и отправилась в путь, приготовившись лицезреть свои цветы, уныло увядающие по всей деревне, испуская последний ароматный вздох.

Глава 5

Мистер Блэклок отказался забрать чай. Просто ткнул большим пальцем в большую печатную вывеску над кассовым аппаратом – разве мисс Фитч ее не видела? Она же висит там годами. «Никаких возвратов. Абсолютно. Без исключений».

Пока Лаванда плелась с чаем обратно домой, не замечая разбросанных по улице конских яблок и то и дело наступая на них, в голове у нее звучала еще одна мудрость директрисы Корделл: «Юные леди, думайте головой. Одно мгновение легкомыслия может перевернуть вам всю жизнь». Высоко ценя прозорливость учительницы, Лаванда удивлялась, почему маленькое удовольствие должно доставаться такой дорогой ценой. Минутная бесшабашность – и нелепая покупка поставила под угрозу ее будущее. Словно карточный домик.

Вернувшись на Пиннакл-стрит, она вычистила сапоги, заляпанные уже подсохшим навозом, и поставила их перед кухонной дверью.

Арло Снук наконец выполз из своей комнаты. Явно невыспавшийся, уселся за стол и принялся чистить вареное яйцо. Из соображений экономии Лаванда перестала покупать «Интеллидженсер», так что, даже если в газете и напечатали специальный бюллетень о несостоявшемся монаршем визите, парень, скорее всего, об этом не знал. Девушка вскипятила воды, сварила кофе с цикорием, сделала глоток, села напротив Арло и рассказала, как ей недоплатили за их цветочные труды.

Бедняга прямо весь скукожился, услышав сумму, выплаченную Лаванде. На лице его было написано безграничное сострадание.

– Решено, – твердо заявил он. – Сегодня я снова пойду искать работу. Вот съем яйцо и сразу отправлюсь.

У нее не нашлось причин его отговаривать. Они нуждались в деньгах, и очень сильно. Вот до такой степени их существованию в ближайшие месяцы зависело от платы за королевский визит. Лаванда заключила Арло в тесные, почти медвежьи объятия и пожелала удачи. Когда он захромал прочь, у девушки чуть сердце не разорвалось.

Но мальчик подал хороший пример. Ей тоже нужно чем-то заняться. Хандрой ничего не исправишь. Да и меньше страхов лезло бы в голову, что случится, если она останется без дома, без сада. Одно Лаванда знала точно: женщины, погрязшие в нищете, заканчивали приютом Содаст-Флэтс, откуда ходили попрошайничать. Некоторых даже в бродяжничестве обвиняли. Да и горожане могут ополчиться против нее: сегодня она цветочница, дочь аптекаря, дитя искусной арфистки, хранительница легендарного сада на Пиннакл-стрит, с его лекарственными растениями, а завтра уже никто. Лаванда читала в библиотеке академии, как в семнадцатом веке одну женщину, хорошо, как и она сама, разбиравшуюся в травах, казнили по обвинению в колдовстве за то, что она носила при себе тысячелистник. Ее палачи были убеждены, что этим растением она притягивала дьявола, делала темные привороты, хотя на самом деле, согласно преданиям, тысячелистник как раз отгоняет злые силы. Вот интересно, став бездомной, как быстро Лаванда превратится из честной цветочницы в ведьму, угрожающую благополучию порядочных горожан? А окажись она в тюрьме, кому будет нужен хромой сирота Арло Снук?

Выставлять дом на продажу не стоило. На вырученные деньги, конечно, можно прожить какое-то время, но где? И что потом? Этот вариант лишь отсрочит неизбежное. Что касается Лаванды, лишиться сада значило для нее лишиться всей жизни. С тем же успехом можно было выпить сок цикуты, как Сократ.

А другой «выход», которым ее уже не первый год изводит миссис Роуз, считающая брак просто панацеей, универсальным решением всех проблем? Этот вариант тоже невыносимым: Лаванда не пойдет ни за «ньюфаундленда», ни за «лаконца». Уж лучше сразу набить карманы камнями да прыгнуть в Мойру. Но нельзя бросать Арло на произвол судьбы.

Сейчас она, как никогда раньше, нуждалась в материнском подарке. Переполненная корзина для белья осуждающе свесила на бок уже не закрывающуюся крышку. Но Лаванда повернулась к ней спиной. Стирка подождет. Девушка поглаживала изящный изгиб арфы, стоящей в гостиной, и вспоминала, как мать любила гулять по берегу Мойры и в окрестных лесах,