— Вам стоит заказать еще один, — сказал Кит. — Удвоите производство.

Именно за этим он и пришел.

— Если бы у меня все еще были мои французские клиенты, я бы так и сделал, — сказал Спейд. — В Париже много маленьких магазинчиков, которые называются «marchands de modes»[4]. Они продают платья, шляпы и всевозможные аксессуары, кружева, шарфы, пряжки и так далее. Раньше эти заведения закупали почти половину моей продукции.

— Но вы заменили их покупателями на Балтике и в Америке.

— Заменил, слава Богу. Но им нужна простая, износостойкая ткань. Я куплю еще один ваш станок Жаккарда, как только закончится эта проклятая война.

— Я приду и постучусь в вашу дверь.

Кит сделал храброе лицо, но на душе у него было горько.

Спейд, чувствительный к настроениям людей, сказал:

— Мне жаль вас разочаровывать. Дела сейчас идут неважно?

— Да, немного. Все из-за луддитов.

— Я бы подумал, что многие суконщики захотят заменить свои разбитые станки.

— Не скоро. Они не могут себе этого позволить. Уолли Уотсон не будет покупать еще одну чесальную машину. Он вновь вернулся к чесальщикам шерсти.

— Полагаю, тот, кто раскошелится на новые станки, может дождаться второго визита луддитов.

— В этом-то и заключается проблема. — Кит встал. Даже перед Спейдом он не хотел показаться слабым. — Но ничего, еще поборемся.

— Удачи.

Кит ушел.

Он пытался скрыть свои чувства, но был подавлен. Впервые с тех пор, как они с Роджером начали свое дело, у него не было ни текущей работы, ни заказов на будущее. Он не был уверен, что сможет как-то выбраться из сложившейся ситуации. Тратить свои сбережения ему не хотелось.

Серый февральский день клонился к вечеру, и у него не было сил на еще один отчаянный визит к клиенту, поэтому он пошел домой. Он вошел в мастерскую на первом этаже. Пахло свежераспиленным деревом и машинным маслом. Аромат, который всегда дарил ему чувство покоя. Все было в безупречном порядке, пол подметен, инструменты аккуратно развешаны, доски сложены в дальнем углу. Это была в большей степени его заслуга, Роджер был не так щепетилен в подобных вопросах.

Он поднялся по лестнице в жилую часть на втором этаже. Там он застал Роджера, ссутулившегося на диване и смотревшего на тлеющие угли в камине. Он поцеловал Роджера в губы и сел рядом.

— Дай мне немного денег? — капризно спросил Роджер. — Я знаю, еще не время, но я на мели.

Такое случалось часто. Каждый месяц Кит подсчитывал прибыль, откладывал часть на непредвиденные расходы, а остальное делил пополам и отдавал половину Роджеру, но чаще всего Роджер оставался без денег еще до конца месяца. Обычно Кит выдавал ему деньги авансом, но времена изменились.

— Не могу, — сказал Кит. — Не думаю, что в этом месяце будет какая-то прибыль.

— Почему это? — раздраженно спросил Роджер.

— Никто не покупает станки из-за луддитов. — Кит провел рукой по светлым волосам Роджера. Он с удивлением заметил маленькую прядь седины над ухом Роджера. Тому было почти сорок, так что, пожалуй, в седине не было ничего удивительного. Кит решил не упоминать об этом. — Тебе придется на время прекратить играть в карты, — сказал он. — Оставайся по вечерам дома, со мной. — Он приблизил губы к уху Роджера и тихо произнес: — Я придумаю, чем нам заняться.

Роджер наконец улыбнулся.

— Danke schoen, — ответил тот. Он учил Кита немецкому. — Может, в бедности тоже есть своя прелесть.

Но Кит чувствовал, что тот что-то недоговаривает.

— Давай выпьем по бокалу вина, — предложил Кит. — Может, это поднимет нам настроение.

Он встал и подошел к буфету. У них всегда под рукой была бутылка мадеры. Кит налил два бокала и снова сел.

Он любил Роджера давно. Мальчишкой он был охвачен детским обожанием своего взрослого защитника. Потом Роджер уехал в Германию, и Кит перерос свое поклонение герою. Но когда Роджер снова появился в его жизни, его захлестнули чувства, которые удивили и напугали его. Он подавлял эти мысли и пытался их скрыть.

Но Роджер все понял и просветил Кита насчет правды жизни.

— Нет ничего необычного в том, что мужчины любят друг друга, — сказал он тогда.

Кит с трудом мог в это поверить.

— Не обращай внимания на то, что говорят люди. Такое случается постоянно, особенно в Оксфорде. — Роджер хихикнул, а затем снова стал серьезен. — Я люблю тебя и хочу лежать с тобой, целовать тебя и касаться всего твоего тела, и ты хочешь того же. Я это знаю! Даже не пытайся притворяться.

Когда Кит оправился от потрясения, он был безмерно счастлив, и оставался счастлив до сих пор. У Роджера бывали минуты уныния, как сейчас. Кит как раз думал, как бы спросить его, в чем дело, когда в парадную дверь громко постучали.

— Я открою, — сказал Кит. У них была экономка, но ее рабочий день уже закончился. Он сбежал по лестнице и открыл дверь.

На пороге стоял Спорт Калливер в красном цилиндре.

— Мне нужно поговорить с Роджером, — резко сказал он.

— И вам доброго вечера, Спорт, — с сарказмом ответил Кит.

— Обойдемся без любезностей.

Кит обернулся и крикнул наверх:

— Ты примешь Спорта Калливера?

— Лучше впусти его, — ответил Роджер.

— Он будет рад вас видеть, — сказал Кит. Он закрыл дверь и повел Спорта наверх.

Не снимая шляпы, Спорт без приглашения сел, выбрав стул напротив Роджера.

— Время вышло, Роджер, — сказал он.

— У меня нет денег, — ответил Роджер. — Зачем ты напялил эту дурацкую шляпу?

— Господи, спаси и сохрани, — сказал Кит. — Ты что, играл на заемные деньги?

Роджер виновато потупился и не ответил.

— Да, играл, — сказал Спорт, — и должен был заплатить мне вчера.

Кит давно подозревал, что Роджер мог нарушить свое обещание, так что это откровение не стало для него таким уж шоком. Он воздержался от упоминания об обещании сейчас. Роджер и так был достаточно несчастен.

— О, Родж, — сказал он. — Сколько ты должен?

— Девяносто четыре фунта, шесть шиллингов и восемь пенсов, — ответил на вопрос Спорт.

Теперь Кит был потрясен.

— У нас нет таких денег! — сказал он.

— А сколько есть? — спросил Спорт.

Кит уже собирался ответить, но Роджер заговорил первым.

— Неважно, — сказал он. — Ты получишь свои деньги, Спорт. Я заплачу тебе завтра.

Кит был уверен, что тот блефует.

Спорт подозревал то же самое.

— Я даю тебе срок до завтра, — сказал он. — Но, если снова не справишься, тебе придется встретиться с Жабоглазом и Быком.

— Кто это? — спросил Кит.

— Они на него работают, — ответил Роджер. — Вышвыривают пьяных и избивают тех, кто ему должен.

— А какой в этом смысл? — спросил Кит. — Если у кого-то нет денег, их и после избиения не появится.

— Зато другие лишний раз подумают, когда решат меня обмануть, — сказал Спорт. Он встал. — Либо ты приходишь ко мне завтра, либо послезавтра жди в гости Жабоглаза и Быка.

Он вышел из комнаты. Кит проводил его вниз по лестнице. Спорт сам открыл дверь и ушел, не проронив ни слова. Кит закрыл ее и вернулся наверх.

Роджер не смотрел ему в глаза, но сказал:

— Прости. Мне так жаль. Я тебя подвел.

Кит обнял Роджера.

— Неважно. Что будем делать?

— Это не твоя проблема. Ты не при чем, ты никогда не играл.

— И что, по-твоему, я буду делать? Ждать, пока сюда придут эти типы со смешными именами и изобьют тебя?

— Я уйду до того, как они придут. Мне придется уйти завтра.

Киту стало больно. Как Роджер мог говорить о том, чтобы оставить его?

— Но куда ты пойдешь? Что будешь делать?

— Я думал об этом, — сказал Роджер. — Я вступлю в Королевскую артиллерию. Им всегда нужны люди, которые умеют чинить вещи, особенно пушки.

Кит молчал, осмысливая услышанное. Роджер в армии! Его, вероятно, отправят в Испанию. Он может никогда не вернуться. Киту было почти невыносимо думать об этом.

Но что он мог сделать? Он не мог заплатить долг, не мог защитить Роджера или себя от наемных головорезов Спорта, и не мог жить без Роджера.