— Все, — ответил Фишвик.

— Так почему же охрана оказалась неэффективной?

— Моих людей одолели и связали.

— Мои побросали дубинки и разбежались, — с отвращением сказал Хорнбим. — Я нанял новых людей и выдал им пистолеты, но это все равно что запирать конюшню, когда лошадь уже сбежала.

Эймос Барроуфилд нахмурился.

— Меня беспокоит огнестрельное оружие. Если оно будет у наших охранников, возможно, луддиты его отберут, и тогда будут смерти. Я увеличил число своих охранников, но оставил то же оружие — просто дубинки.

Это разозлило Хорнбима.

— Если мы будем щепетильничать с контрмерами, мы никогда не избавимся от этих проклятых луддитов.

Фишвик ощетинился.

— Я понимаю, что эмоции накалены, но обычно мы стараемся избегать непристойных выражений на заседаниях совета, олдермен Хорнбим, если вы меня простите.

— Прошу прощения, — угрюмо буркнул Хорнбим. — Но я уверен, большинство из нас читали о суде над луддитами в Йорке. Шестьдесят четыре человека предстали перед специальным выездным судом. Семнадцать были повешены, двадцать четыре сосланы. И разрушение станков прекратилось.

— Но мы ни разу не поймали преступников на месте преступления, — сказал Фишвик. — Они всегда нападают ночью. Носят капюшоны с прорезями для глаз, так что мы даже не знаем цвета их волос. Они, очевидно, хорошо ориентируются на фабриках, потому что работают очень быстро. Проникают внутрь, наносят ущерб и уходят прежде, чем можно поднять тревогу. А потом исчезают.

— Вероятно, они отбегают на небольшое расстояние, снимают капюшоны, а затем возвращаются под видом отзывчивых соседей и начинают тушить пожар, — сказал Руп.

Спейд подумал, что именно так они и поступают.

— Минуточку, — произнес Хорнбим. — В Йорке эти проблемы властей не остановили. Они знали, кто смутьяны, и признали их виновными, не утруждая себя юридическим крючкотворством и поиском улик.

Это была правда, Спейд знал. Он читал о суде в газетах. Дело было очень спорным. Некоторые из обвиняемых не имели никакого отношения к луддитам, а у некоторых было алиби, но их все равно признали виновными. Хорнбим, очевидно, хотел такого же правосудия и в Кингсбридже.

— Мы знаем, какие кингсбриджские рабочие лишились заработка из-за новых станков, — продолжал Хорнбим. — Нам просто нужно составить список.

— И что, всех повесить? — спросил Эймос.

— Можно начать с того, чтобы всех их арестовать. По крайней мере, мы будем уверены, что луддиты попали в наши сети.

— А вместе с ними и пара сотен законопослушных людей.

— Их не так много.

— Когда вы их считали, мистер Хорнбим?

Хорнбим не любил, когда ему задавали вопросы.

— Хорошо, Барроуфилд, скажите, что предлагаете лично вы?

— Больше помогать безработным ремесленникам.

— Например?

— Убедиться, что они получают пособие для бедных, и без всяких придирок.

Это был прямой упрек Хорнбиму как чиновнику по надзору за бедными.

— Они получают то, на что имеют право, — возмущенно ответил тот.

— И поэтому они ломают станки, — сказал Эймос. — И, возможно, будут продолжать это делать, если мы им не поможем, независимо от того, на что они могут иметь право согласно строгому толкованию правил.

Спейд мысленно поаплодировал Эймосу.

— Правила есть правила! — отрезал Хорнбим.

— А люди есть люди, — возразил Эймос.

Хорнбим начал злиться.

— Нам нужно преподать им урок! Несколько повешений положат конец луддизму.

— Если мы сознательно повесим невинных, мы, может, и прекратим вандализм, но будем виновны в убийстве.

Хорнбим побагровел.

— Среди них нет невинных!

Эймос вздохнул.

— Послушайте, если мы будем относиться к рабочим как к врагам, они и будут вести себя как враги.

— Вы оправдываете преступников.

— Мы сами станем преступниками, если поступим так, как суд в Йорке.

Вмешался Фишвик:

— Джентльмены, позвольте. Мы не собираемся оправдывать преступников и не собираемся вешать невинных. Мы соберем свидетелей и подготовим обвинение против тех, кто действительно виновен. И тогда, если мы их повесим, то сделаем это с Божьего благословения.

— Аминь, — сказал Эймос.

*

Хорнбим стоял в ткацком цехе своей фабрики № 2, которая все еще работала. На нее пока не нападали, но она была уязвима, потому что использовала паровые станки, которые, казалось, особенно распаляли луддитов.

Хорнбим никогда не был в бою, но представлял, что его звуки, должно быть, очень похожи на грохот цеха, полного паровых станков. Весь день машины так громко стучали и грохотали, что разговаривать было невозможно. Рабочие, которые годами трудились у станков, часто глохли.

Основной задачей рабочих был поиск дефектов ткани. В основном это были пропуски стежков, поднырки и перекрытия. Они чинили обрывы нитей с помощью маленького плоского ткацкого узла, и делать это нужно было быстро, чтобы свести к минимуму потери продукции. Другой важной задачей была смена челнока каждые несколько минут, потому что нить из-за высокой скорости станков заканчивалась очень быстро. Один человек мог обслуживать два-три станка одновременно.

Несчастные случаи были довольно часты. По мнению Хорнбима, это происходило сугубо из-за неосторожности рабочих. Он видел, как свободный рукав рубашки одного мужчины зацепило приводным ремнем, который оторвал ему руку от плеча.

Причиной большинства несчастных случаев был «летучий челнок». Он двигался очень быстро, пролетая через зев два-три раза в секунду. Он был сделан из дерева, но имел металлические концы для защиты от повреждений при ударе о буфер. Если оператор работал на станке слишком быстро, челнок ударялся о буфер слишком сильно и на высокой скорости вылетал из станка, калеча любого на своем пути.

Когда прибыл Фил Дойл, Хорнбим покинул ткацкий цех и встретился с шерифом в конторе, вдали от шума.

— Мы должны найти хотя бы одного из луддитов и привлечь его к ответственности, — сказал он. — Я дам вам с полдюжины имен людей, которые, как я думаю, могут дать нам информацию.

Это были все те, кто задолжал Хорнбиму деньги и не мог расплатиться, но Дойлу этого знать было не нужно.

— Очень хорошо, мистер Хорнбим, — сказал Дойл. — Какую информацию я должен искать?

— Очевидно, имена луддитов, но нам нужно больше. Попытайтесь найти кого-нибудь, кто видел их приближающимися к одной из разгромленных фабрик после наступления темноты. Их могли заметить, когда они надевали или снимали капюшоны.

— Что ж, я могу попробовать, — с сомнением ответил Дойл.

— Любому, кто сможет нам в этом помочь, можно предложить скромное вознаграждение. Они будут рисковать, донося на жестоких людей, поэтому им нужен стимул. Мы могли бы заплатить фунт любому, кто даст показания на суде. Однако эти выплаты должны держаться в секрете, иначе рабочие начнут намекать, что наши свидетели подкуплены и их показаниям нельзя доверять.

— Ясно, сэр.

Более задумчивым тоном Хорнбим добавил:

— Я все еще подозреваю Джарджа Бокса.

— Но он же звонил в колокола.

— Выясните, не видел ли его кто-нибудь идущим по городу, пока звучали колокола.

— Как такое могло случиться?

— Его мог подменить другой человек. Откуда нам знать?

— Это ведь навык, сэр. Этому нужно учиться.

— Заменой мог быть бывший звонарь, который уже на пенсии. Или звонарь из другого города. Поговорите с людьми, которые знают звонарей и могли что-то слышать.

— Да, сэр.

— Хорошо, — пренебрежительно бросил Хорнбим. — Вам лучше приступить. Я хочу, чтобы кого-нибудь признали виновным. И я хочу, чтобы его повесили.

35

Кит Клитроу посетил фабрику Спейда и спросил, как у него дела со станком Жаккарда.

— Он просто замечательный, — ответил Спейд. — Им управляет Сайм Джексон, но на самом деле станку не нужен ткач. После настройки с ним справился бы и подросток. Теперь все мастерство заключается в разработке узора и изготовлении перфокарт.