Он был прирожденным оратором, подумала Сэл, из тех, кто мог завоевать толпу, не прилагая видимых усилий. Часть его обаяния заключалась в том, что он и сам не знал, насколько обаятелен.

Освистывали его мало, и камнями никто не бросался.

Когда все закончилось, она поздравила Эймоса.

— Вы им понравились, — сказала она. — Гораздо больше, чем Хорнбим.

— Полагаю, да, — ответил он. — Но Хорнбима они боятся больше.

*

Голосование состоялось на следующее утро. Сто пятьдесят семь избирателей Кингсбриджа втиснулись в Ратушу. Люк Маккаллох и его помощник сидели за столом в центре зала, у каждого был алфавитный список. Избиратели толпились вокруг стола, пытаясь привлечь внимание Маккаллоха. Когда он ловил чей-то взгляд или слышал имя, он сверялся со своим списком, чтобы убедиться, что человек зарегистрирован, а затем громко повторял имя. В этот момент избиратель выкрикивал, за кого он голосует, и Маккаллох писал «Х» или «Б» рядом с именем избирателя.

Хорнбим испытывал приятное чувство самоуважения каждый раз, когда кто-то голосовал за него, каждый голос за Эймоса Барроуфилда заставлял его морщиться. Голосование шло медленно, и он скоро сбился с точного счета. Все, с кем Хорнбим вел дела, голосовали за него, он позаботился об этом во время своих личных визитов. Но будет ли этого достаточно? Единственное, в чем он был уверен, это в том, что ни одному из кандидатов не удастся вырваться далеко вперед.

Прошло почти два часа, но наконец Маккаллох крикнул:

— Есть ли еще желающие проголосовать? — и никто не ответил.

Затем он и его помощник начали считать. Когда оба закончили, помощник что-то прошептал Маккаллоху на ухо, и Маккаллох согласно кивнул. Но затем они пересчитали снова, просто чтобы убедиться. Похоже, результат был тот же, потому что Маккаллох встал.

— Член парламента от Кингсбриджа был избран в ходе свободных и честных выборов, — сказал он и в зале стало очень тихо. — Настоящим я объявляю победителем Джозефа Хорнбима.

Его сторонники разразились аплодисментами.

Когда аплодисменты стихли, один из сторонников Барроуфилда громко сказал:

— В следующий раз, Эймос.

Алан Драммонд, торговец вином, пожал руку Хорнбиму и поздравил его. Его сын и внук Хорнбима были друзьями. Вчера днем они играли в футбол, и Джо попросил разрешения остаться на ночь у Драммондов.

— Полагаю, наши мальчишки хорошо провели время, — сказал теперь Хорнбим. — Наверное, всю ночь проговорили о девчонках.

— Несомненно, — ответил Драммонд, — но я был удивлен, не увидев их сегодня утром в церкви. Может, вам стоило поднять их с постели.

Хорнбим был озадачен.

— Мне стоило их поднять? Но они ведь были у вас дома.

— Нет, у вас, прошу прощения.

Хорнбим был совершенно уверен, что мальчики не ночевали у него дома.

— Но Джо сказал мне, что остается у Сэнди.

Двое мужчин в недоумении уставились друг на друга.

— И я заглянул сегодня утром в комнату Сэнди, — добавил Драммонд, — его постель была нетронута.

Это, казалось, все прояснило.

— Тогда они, должно быть, у меня дома, — сказал Хорнбим. — Очевидно, я неправильно понял.

Но он нечасто что-то неправильно понимал, и беспокойство не покидало его.

— Я пойду домой и проверю.

— Я пойду с вами, если позволите, — сказал Драммонд. — Просто чтобы убедиться.

Они медленно пробирались из зала, потому что сторонники Хорнбима хотели его поздравить, но он был резок со всеми, пожимая руки и благодаря, продолжая двигаться к выходу и игнорируя все попытки вовлечь его в разговор. На холодной улице он ускорил шаг, и Драммонду пришлось поспешить, чтобы не отстать от длинноногого Хорнбима.

Через пару минут они добрались до дома Хорнбима. Лакей Симпсон открыл дверь, и Хорнбим без предисловий спросил:

— Вы видели Джо сегодня утром?

— Нет, сэр, он у мистера Драммонда… — Симпсон заметил Драммонда, стоявшего за спиной Хорнбима, и осекся.

— Я пойду проверю его комнату.

Хорнбим взбежал по лестнице, и Драммонд поспешил за ним.

Постель Джо была нетронута.

— Ну и что, черт возьми, эти двое затеяли? — спросил Драммонд.

— Надеюсь, это всего лишь шалость, — сказал Хорнбим. — Другой вариант, с ними случился какой-то несчастный случай или была драка, и они лежат где-нибудь в канаве. — Он нахмурился, размышляя. — Кто еще участвовал во вчерашнем футбольном матче, вы знаете?

— Сэнди упоминал сына Рупа Андервуда, Бруно.

— Давайте выясним, знает ли он что-нибудь.

Дело по производству шелковых лент у Рупа процветало, и теперь у него был прекрасный дом на Кукшоп-стрит. Хорнбим и Драммонд поспешили туда и постучали в дверь. Они застали семью Андервудов как раз садящейся за обед. Руп когда-то был одним из многих поклонников Джейн Мидуинтер, вспомнил Хорнбим, но он женился на женщине, выглядевшей менее красивой и более здравомыслящей, чем Джейн, и она, очевидно, родила ему трех здоровых подростков, сидевших теперь за столом.

— Олдермен Хорнбим, мистер Драммонд, какой сюрприз, — встал Руп. — Что-то случилось?

— Да, — сказал Хорнбим. — Мы не можем найти Джо и Сэнди. Я полагаю, ваш сын Бруно мог играть с ними вчера в футбол, и мы хотели бы спросить его, не знает ли он, где они могут быть.

— Я знаю, сэр, — сказал мальчик лет шестнадцати.

— Встань, когда с тобой говорит олдермен Хорнбим, парень, — сказал Руп.

— Простите. — Бруно вскочил на ноги.

— Так где же они? — спросил Хорнбим.

— Они вступили в армию, — ответил Бруно.

Наступила ошеломленная тишина.

Затем Драммонд сказал:

— Боже на небесах, помилуй.

— Глупые дураки, — произнес Хорнбим.

— Ты мне об этом ничего не говорил, Бруно, — сказал Руп своему сыну.

— Они просили нас никому об этом не говорить.

— С какой стати они это сделали? — спросил Драммонд.

— Да, — сказал Хорнбим. — Что на них нашло?

— Джо сказал, что его долг помочь защитить свою страну, и Сэнди согласился, — ответил Бруно.

— О, ради всего святого, — в тревожном раздражении сказал Драммонд.

— Остальные из нас думали, что они сошли с ума, — добавил Бруно.

— Куда они ушли? — спросил Хорнбим.

— Они ушли с тем вербовочным сержантом, который был на ярмарке.

— Этого нельзя допустить, — сказал Хорнбим. — Им всего по пятнадцать лет!

— Пятнадцатилетним теперь разрешено вступать в армию, если они достаточно высоки, — сказал Руп. — Закон изменили еще в 1797 году.

— Я не собираюсь с этим мириться, — сказал Хорнбим. Мысль о том, что его единственный внук рискует жизнью на войне, была слишком ужасна, чтобы ее вынести.

— К кому мы можем пойти по этому поводу? — спросил Драммонд.

107-й пехотный полк находился в Испании, и у него не было конторы в Кингсбридже. Военных здесь представляло ополчение. Новым почетным полковником был лорд Комб, но он не был действующим офицером, в отличие от Генри, который в этом отношении был исключением. Ополчением фактически руководил Арчи Дональдсон, который теперь был подполковником и сидел в старой комнате Генри в Уиллард-Хаусе.

— Я пойду разберусь с Дональдсоном, — сказал Хорнбим. — Он должен вернуть этих мальчишек.

Двое мужчин снова отправились в путь. Уиллард-Хаус находился на рыночной площади. Раздражающе педантичный сержант Бич дежурил в холле и после формального проявления нежелания провел их к Дональдсону.

Многие офицеры и солдаты ополчения перевелись в 107-й пехотный полк ради более высокого жалованья и возможности повидать чужие края, несмотря на опасность, но Дональдсон остался. Он был методистом и, возможно, брезговал убивать людей. Хорнбим помнил его свежещеким прапорщиком, но теперь он был мужчиной средних лет и грузным.

— Послушайте, Дональдсон, — сказал Хорнбим, — моего внука и сына Драммонда обманом заманил в армию вербовочный сержант.

— Боюсь, это не имеет ко мне никакого отношения, — без сочувствия ответил Дональдсон.

— Но вы должны знать, где они.