– Надо действовать постепенно, шаг за шагом. Но попробовать стоит. Этот дополнительный замысел кажется мне очень и очень привлекательным. Все, что ослабляет связь между ренскими и данубийскими легионами, повышает вероятность нашего успеха. Я сейчас же отправлю Лупу послание.

– Нет! – резко и властно возразила Салинатрикс. Альбин застыл на месте. – Ты не будешь сноситься с Лупом посредством писем. Исписанный папирус – это улика, которую можно обратить как против отправителя, так и против получателя. Направь к Лупу Лентула, твоего самого доверенного трибуна, пусть они все обговорят. Не должно остаться ни одного клочка папируса, ни одного записанного слова. Это намного безопаснее для Лупа. Его будет труднее очернить в глазах Севера.

Клодий Альбин смотрел на супругу с удивлением и гордостью. Он женился на Салинатрикс из-за денег, и та прекрасно это понимала. То был брак, удобный для обоих: аристократы по рождению, они свысока взирали на нижестоящих. Салинатрикс никогда не была красивой, а с годами подурнела еще больше. Время ее не пощадило, она рано состарилась. Зато теперь, в эти решающие дни, когда надвигалась беспощадная война с Севером, она проявила чудеса изобретательности. Альбину оставалось только восхищаться ею.

– Пошлю Лентула, – объявил он, и, не зная, как проститься с женой – они уже давно не обменивались поцелуями, – положил руку ей на плечо.

Затем отправился на поиски Лентула, которому предстояло пересечь Британское море первым, раньше всех остальных воинов.

Салинатрикс осталась смотреть на море, мысленно упиваясь своим замыслом, который уже начал приводиться в исполнение: ослабить союз между Лупом и Севером. Злобно улыбнувшись, она напоследок вспомнила о Юлии.

– Попробуй решить эту задачу, проклятая сирийская шлюха, – пробормотала она. – Попробуй.

LVIII. Решение задачи

Виминаций, Верхняя Мезия, по дороге в Рим. Осень 196 г.

Что-то ускользало от Юлии, и она понимала это, но не могла определить, что именно. Пока она лишь отметила про себя, что охвачена беспокойством. Может быть, из него и родился ее окончательный замысел. Резать по живому. Выяснить, откуда взялись все ее тревоги, и вырвать их с корнем.

Ее супруг лежал рядом, полуприкрытый простыней. Испытав высшее наслаждение, он был готов заснуть, но Юлия знала: чтобы в чем-нибудь убедить мужа, нет лучшего времени, чем эти минуты после соития. После удовольствия, которое они испытали вместе. Ей даже не приходилось притворяться. Оба испытывали страсть друг к другу. Оба преследовали одну и ту же цель. Их объединяло многое, очень многое. Из этого союза рождалась сила.

Юлия, совершенно обнаженная, лежала на боку, закинув бронзовокожую гладкую ногу на бедро супруга.

– Мне пришла одна мысль… – шепнула она.

Септимий, погруженный в сладостное забытье, всегда наступающее после близости, не стал открывать глаза. Но все же переспросил:

– Мысль?

Казалось, его голос донесся из отдаленного царства, где правит Морфей.

Она приблизила к его уху свои мягкие, чувственные губы:

– Окончательный замысел.

Он ответил, по-прежнему с закрытыми глазами:

– Я слушаю тебя.

Юлия облизнула верхнюю губу и принялась говорить, тихо, но безостановочно, излагая свой замысел:

– Ты все время твердишь, что Альбин – способный полководец, что он намного лучше Нигера, что ты не хочешь встречаться с ним на поле боя. А я знаю, что ты – великий воин и несравненный император, предводитель легионов. Поэтому твои соображения, по всей видимости, совершенно верны. Я боюсь за тебя. За нас. И считаю, что разумнее всего будет избежать сражения с Альбином.

Север отозвался, не поднимая век:

– Ты хочешь, чтобы мы начали переговоры с ним, после того как по твоей же просьбе назначили сына цезарем, восстановив Альбина против нас? Поздновато, тебе так не кажется?

– Нет, я не хочу переговоров с Альбином… – Она замолкла и про себя закончила фразу: «И с этой мерзавкой Салинатрикс».

– Но если ты не хочешь переговоров, – Север не открывал глаза, чувствуя исходящее от жены тепло, – мы никак не избежим решающей битвы с ним.

– Можно послать кого-нибудь с приказом убить Альбина.

Север открыл глаза.

– Юлиан попытался убить меня, и у него ничего не вышло, – возразил император.

По правде говоря, он не знал, как можно это осуществить.

– Да, но подготовкой того убийства руководила не я. Этим занимался безмозглый Юлиан, – отрезала Юлия. – Напомню, я мигом распознала лазутчика в его посланце. Остановить выбор на Аквилии Феликсе было величайшей глупостью.

Север вздохнул и тоже повернулся на бок. Ноги их были переплетены, к удовольствию обоих.

– Наш посланец отправится на верную смерть, – заметил он. – Найти добровольца не так-то просто. Можно, конечно, воздействовать через заложников… Но человек, стоящий у последней черты, ведет себя непредсказуемо. И потом, в таком великом деле исполнителем должна двигать сила убеждения, а не что-либо иное.

– Я не предполагаю, что его непременно ждет смерть, – возразила Юлия, – но, конечно же, нам нужен отважный, верный и решительный человек. И честолюбивый. Может быть, тот, кто не достиг высот, к которым стремился. Наш замысел станет для него надеждой на продвижение и признание. Ведь если ему все удастся, ты будешь с ним щедр?

– Очень щедр, – подтвердил Север. Ему не терпелось узнать, что еще задумала его драгоценная супруга, хоть он и был уверен, что из этого ничего не выйдет. Так или иначе, любопытство прогнало последние остатки сна. – Но как мы покончим с Альбином? Думаешь, я смогу подослать к нему своего человека и тот вонзит в него кинжал? Альбин окружен легионерами, составляющими его личную гвардию.

– При помощи яда. Смертельного, но действующего не сразу. Ты отправишь посланника, якобы для переговоров. Тот успеет вернуться в Рим, прежде чем яд начнет убивать.

Север заморгал.

– Да разве ты разбираешься в ядах? – спросил он. – Такой отравы не существует. Нельзя точно рассчитать, когда яд станет действовать.

– Я не разбираюсь в ядах, но я знаю нужного человека. Того, кто предохраняет тебя от этой же угрозы.

– Гален? Думаешь, он возьмется нам помогать? Он великий целитель, и я допускаю, что он сумел бы составить потребное нам зелье. Но при этом он своенравен и со времен Коммода держится в стороне от дворцовых дел, от всяческих происков. Да, Гален верен нам, но вряд ли захочет впутываться во что-нибудь подобное. Разумеется, можно его заставить…

– Нет, – мгновенно отрезала Юлия. – Ты верно подметил: помощник, которого принуждают, перестает быть помощником и становится слабым звеном в цепи сложного замысла. Мы не станем его заставлять – и все-таки Гален нам поможет. Каждый