Хумабон. Больного нашли распростертым на циновке. Он не шевелился, плохо понимал Энрике, объяснявшего суть лечения. На глазах у набившихся в хижину приближенных Магеллана и Хумабона, отец Антоний сотворил чудо. После обряда на вопрос адмирала: «Как он себя чувствует?», по свидетельству хрониста, Симиут слабым голосом ответил: «С Божьей благодатью, вполне оправился». Магеллан на коленях вознес хвалу Господу.
За Симиутом крестили двух его жен и десять девушек.
– А теперь уничтожьте идолов! – потребовал Фернандо, празднуя победу Христа над зубатыми чудовищами.
Под крики ликующей толпы, явившейся свидетелем первого чуда на Филиппинах, ужасных божков сожрало пламя костра, как в солнечной Венеции огонь Савонаролы уничтожил языческих богинь Боттичелли.
Однако не следует забывать, что на ранних этапах развития религии многих народов разрешали наказывать домашних покровителей, если они плохо справлялись с обязанностями по охране имущества и здоровья хозяев. Их выносили на дождь, на холод, пороли ремнем, заменяли новыми.
Не обошлось и без помощи Моралеса, захватившего с собою миндальное молоко и розовое масло.
В память о чудесном выздоровлении Симиут получил матрас с двумя простынями, одеяло из желтой материи и подушку.
Не менее торжественно процессия вернулась на площадь, где на помосте ее ожидала Хуана в царственной пальмовой короне и белом шелковом шарфе с золотыми полосками. Королева сидела на подушке перед полюбившейся статуэткой младенца Иисуса, перебирала тонкими пальчиками с алыми ноготками покрывало и усердно молилась. Вместе с нею голосили и кланялись фрейлины.
Умиленный картиной похвального смирения, Магеллан подарил жене властителя понравившуюся фигурку, опрыскал женщин мускусной водой.
* * *
Интересна судьба подарка адмирала. В апреле 1565 года на Себу прибыла экспедиция под командованием Мигеля Лопеса де Легаспи и нашла ее у нового властителя, а также обнаружила воздвигнутые Магелланом кресты. Поэтому пришедшие на остров миссионеры назвали местность вокруг бухты Городом Иисуса.
* * *
Перед мессой адмирал предложил Хумабону и главным туземным начальникам надеть белые одежды, приготовиться к принятию присяги.
– Сегодня вы должны дать клятву верности властителю, – объявил Фернандо. – Господь покарает нарушителя слова мучительной смертью, не даст душе покоя на вечные времена. Вы обязаны повиноваться ему во всем. Отныне он ваш суверен, подчиняющийся императору Испании и мне. Его слово – закон! Он волен казнить вас и миловать, отбирать земли и дарить селения побежденных врагов. Он ваш заступник пред Богом. Пусть каждый из вас подойдет к священной книге, положит на нее правую руку, поднимет левую, скажет: «Клянусь!» Затем в знак вассальной зависимости поцелует руку властителя.
– Клянусь! – произнес правитель Бендара и прикоснулся к потной лапе Хумабона.
– Клянусь! – повторил наследник, соображая, сколько по законам острова осталось дяде править.
– Клянусь! – сказал Кадайо, думая о том, как будет трудно удержать в повиновении соседей.
– Клянусь! – заявил Коламбу, понимая, как далеко лежит Масава от Себу.
Придворные приложились к руке Хумабона, ставшего из первого среди равных полновластным хозяином.
– Обещай сохранить верность и покорность королю Испании! – велел Фернандо царьку.
Властитель опустился на колени перед образом Богоматери, подозрительно поглядел на своих подданных. Он не обольщался на их счет и понимал, что невольно нажил завистников и врагов. Фернандо обнажил меч.
– Давший клятву перед нашей Владычицей, – произнес Магеллан, – обязан предпочесть измене смерть, ибо это является тягчайшим грехом, совершенным на земле!
– Клянусь! – нерадостно выдавил Хумабон.
– Не забудь о кресле! – напомнил довольный адмирал.
* * *
Шли дни. Благодаря молитвам Антония и лекарствам Моралеса, Симиут выздоравливал. Магеллан присылал ему сладкие варенья и розовую воду, укреплявшие силы старика. К индейцу часто наведывался Пигафетта, записывал обряды островитян, сказки и легенды.
«Когда умирает начальник, к его дому первыми направляются все знатные дамы селения, – сообщает летописец. – Покойника помещают в ящик посреди дома. Вокруг ящика протянуты веревки в виде ограды, к ним прикреплены ветви. На каждой из них висит кусок хлопчатобумажной ткани, образуя подобие балдахина с занавесками. Под ними усаживаются наиболее именитые женщины в белой одежде из хлопчатобумажной ткани, около каждой дамы стоит девушка с опахалом из пальмового листа. Одна дама начинает медленно срезывать ножом волосы покойника. Вторая – его главная жена, ложится на труп, прильнув ртом, руками и ногами ко рту, рукам и ногам покойника. Когда первая срезает волосы, вторая плачет, когда же она кончает, вторая затягивает песню. В комнате находятся фарфоровые сосуды с огнем, в который бросают мирру, отчего распространяется сильный аромат. Церемония длится пять-шесть дней, все это время покойник лежит в доме. Вероятно, труп набальзамирован камфарою, – замечает хронист. – Его хоронят в ящике, прибитом деревянными гвоздями к бревну, и закрывают стволами деревьев».
Неторопливо тянется сказ, колеблется пламя светильников. Дрожащие огоньки отражаются в затуманенных глазах старика, увидевших за спиною Пигафетты огороженный веревками свой ящик и плачущих жен.
– Тут водятся красивые улитки, убивающие китов, – прогоняет неприятное видение Симиут. – Великаны глотают их живыми. Внутри кита улитки вылезают из раковин и пожирают сердце. Мы находили живых улиток возле мертвого сердца кита. У этих тварей черные зубы, черная кожа, белые раковины. Они приятны на вкус. Их называют «лаган».
– А вот как закалывают свинью… – вспоминает индеец и долго описывает танец старух с факелами и копьем вокруг связанной жертвы, прежде чем проткнут ее сердце.
* * *
Трудно удержать команды от пьянства на берегу когда туземцы днем и ночью приглашает матросов поесть и попить. Гости часами тянут через трубочки вино, жуют недоваренное пересоленное мясо. Таков обычай, такова кухня островитян. Офицеры сами подают дурной пример. Вот опять пропал Барбоса, трое суток переползал из хижины в хижину, тискал доступных женщин. Прогуляв все, что имел, шурин вернулся на корабль, стал второй раз простым матросом, о чем свидетельствует запись в ведомости о довольствии.
Призывая к покорности и смирению, испанцы творили богохульства и насилия, вызывали раздражение островитян. Зрело недовольство, исчезал страх перед железными воинами, оказавшимися пьяницами и развратниками, не слушающими капелланов и командиров. Из джунглей около полуночи начала прилетать черная птица величиною с ворону, жалобно кричать над домами, предрекать беду. Собаки гнали зловещее диво, поднимали лай, воевали с ним до второй ночной вахты. Туземцы волновались в домах, моряки крестились на кораблях. Никто не мог объяснить причину появления загадочной птицы. Все утверждали, будто это не к добру!
Глава XXIX
Коварство островитян
В пятницу, 26 апреля с острова Мактан приплыла баланга от правителя Зулу с данью для
