Прежде всего я накупил подарков для всех членов семьи. Какое это было радостное возвращение под отчий кров! Отец был в деревне, когда я пришёл домой. Он явился позже, когда я рассказывал матери о своих приключениях. Увидев меня — блудного сына — он с минуту постоял неподвижно, не сводя с меня глаз. Затем, не сказав ни слова, он ушёл в соседнюю комнату. Это задело меня сильнее, чем все шлепки, когда-либо выпадавшие от него на мою долю.

В тот же самый вечер, через два часа после моего возвращения, я осторожно спустился по лестнице и опять убежал из дому, как год тому назад.

На этот, раз я ушёл на много лет.

Сначала я плавал на береговых судах. Потом я прослужил некоторое время на судах дальнего плавания. Я объехал едва ли не весь свет. Затем я поступил в военный флот Соединенных Штатов, в котором пробыл несколько лет. После этого я решил поплавать по пресным озёрам.

В стране Великих озёр я познакомился с индейскими племенами Сиуксов и Чиппуа, кочевавшими по всему западному побережью Мичигана. Я бросил матросскую службу и стал жить с индейцами.

Я ходил с ними в горы, где охотился и ставил западни. Разумеется, живя в таких условиях, я приобрёл кое-какие ценные сведения о лесной жизни.

Удивительно, что мельчайшие подробности моего прошлого приходили мне на память в этот день моей сорок четвертой годовщины в лесу. Казалось, будто эти несколько дней в лесу сняли с моего мозга какую-то паутину, и я отчётливо вспомнил всё давно забытое. Казалось, я никогда ещё не мыслил с такою ясностью. Признаюсь, я слегка тосковал по дому.

Я сорвал с дерева гриб и начал рисовать на его глянцевитой белой поверхности изображение моего лесного жилища, как я часто делал это в прежние годы для городских охотников, убеждавших меня развивать мой талант.

Так я некогда начал свои занятия искусством. Я рисовал только вещи, которые видел перед собой в лесу. Я никогда не посещал никакой школы живописи, но зато пристально изучал работы выдающихся художников и, если добился каких-нибудь успехов, то только благодаря моим собственным усилиям.

Очарование всей этой панорамы прошлого, которая развернулась пред моими глазами в этот день моего рождения, заставило меня совершенно забыть о пище. Лучи солнца, льющиеся сквозь верхушки деревьев, сказали мне, что прошло уже несколько часов.

Я встал и отправился в места бывшего лесного пожара за ягодами.

Глава II. Первые дни в лесах

Вернусь к началу моей жизни в лесах. Тяжёлые тучи на небе и мелкий, непрерывно моросящий дождь приветствовали меня утром 4-го августа, когда я проснулся в Кинг-энд-Бартлеттских лагерях. Но погода не могла удержать меня.

Спортсмены и профессиональные охотники, которых очень занимал предстоявший мне опыт, подсмеивались надо мной и в шутках своих выражали надежду увидеться со мной вечером того же дня. Настроение у всех было отличное.

Около 9-ти часов утра мы все покинули лагерь и переправились, через озеро. Дождь усилился, и мой коричневый костюм промок насквозь. Наши лодки причалили у начала горного пути, который вьётся по склону Медвежьей горы до её вершины, и затем спускается по противоположному склону сквозь леса на протяжении пяти миль.

— Закурите в последний раз! — крикнул мне один из провожатых в то время, как я сбрасывал с себя платье. Я взял протянутую мне папиросу, закурил её и разделся догола. Докурив папиросу, я начал прощаться. Я помахал рукой, посылая последний привет человеческому обществу, которое я покидал на два месяца, и стал взбираться по горной дороге.

Я не многое запомнил из этого пятимильного пути; мой ум было целиком поглощён разнообразными мыслями. Одно только я сознавал, что не увижу человеческого лица в течение двух месяцев. И ещё я думал о том, что мое пропитание и мои удобства отныне предоставлены моей собственной изобретательности.

Тем временем я достиг гребня горы и, спускаясь по противоположному склону, стал узнавать знакомые места, хотя не видел их десять лет. Сквозь деревья внизу я видел поверхность озера Спенсер. Чтобы миновать поселение, я уклонился с пути, пробираясь сквозь запутанные заросли и чащи кустарников. Достигнув озера, я оглядел огромное водное пространство, окаймлённое цепью деревьев, и небосклон за ним. Мне представилась первобытно-дикая картина. Полоса дождя висела предо мной в воздухе, заволакивая далёкий лес на горе и смягчая тени и свет. Три дикие утки летали невдали, описывая круги над водой. Я всё ещё не чувствовал холода и шёл по берегу озера, обдумывая с чего бы начать. Никаких связных планов предстоявшей мне борьбы за существование у меня не было. Так я бесцельно бродил, пока не достиг места, лежащего немного ниже посёлка Кемпшал. Там предо мной встала стена густого леса. Я углубился в чащу.

Было далеко за полдень, а я ещё ничего не придумал и только блуждал по лесу.

Я думал развести огонь, но возможности для этого было мало, так как всё вокруг промокло от дождя. Всё же я решил попробовать.

Прежде всего, я раздобыл порядочный кусок соснового корня, который мог служить основанием для моего зажигательного прибора, и палочку. Достав лоскут кедровой коры, я разодрал его на тонкие ремешки и сплёл из них подобие верёвки, которую я обвязал вокруг палочки. Концы верёвки я привязал к кривому, согнутому в виде лука суку, отломанному мной от мёртвого сухого дерева.

Я рассчитывал получить огонь посредством трения, производимого вращением палочки, основание которой упиралось в сосновый корень, а острая верхушка поддерживалась моей ладонью.

Вращение получалось при движении взад и вперёд сука, который служил мне ручкой.

Напрасно я заглядывал во всякую трещину и дупло в поисках сухой древесной трухи. Всё промокло насквозь. Я убедился в наивности всякой подобной попытки и принуждён был отказаться от этой задачи.

Стемнело. А я был один в сосновой чаще без огня и еды, голый, на расстоянии многих миль от человеческого жилья. Я твёрдо решил провести эту ночь в лесу даже в том случае, если бы мне предстояло на другой день вернуться к людям и отказаться от своей затеи.

Я отыскал место, где я мог делать несколько шагов вперёд и назад, чтобы согреться. Дождь не уменьшался. Я всё бегал взад и вперёд, пока не утомился и не начал тяжело дышать. От времени до времени я отдыхал, садясь на мокрую землю и прислонясь