На противоречие это обратил внимание еще Страбон. Никаких сомнений в том, что Скамандр берет начало высоко в Идейских горах, у великого географа не было. Ссылаясь на Деметрия из Скепсиса, который, будучи местным жителем, прекрасно знал географию Троады, Страбон писал: «Одна из вершин Иды называется Котилом. Она расположена приблизительно на 120 стадий[17] выше Скепсиса; с нее текут Скамандр[18], Граник и Эсеп; две последние реки текут на север и к Пропонтиде, образуясь из соединения нескольких источников, тогда как Скамандр течет к западу только из одного источника. Все эти источники находятся поблизости друг от друга на пространстве в 20 стадий». Страбон также сообщает, что, вопреки Гомеру, никакого горячего источника в окрестностях Трои в его время не было. Не смея сомневаться в достоверности текста «Илиады», он предполагает, что «горячий источник, вероятно, иссяк»{53}. Что же касается холодного источника, Страбон подтверждает, что таковой существует (кстати, Шлиман обнаружил под холмом Гиссарлык, к северу и к западу от него, несколько родников, температуру некоторых из них он измерил и получил 14–15°C){54}. Но источники у стен Трои, сколько бы их ни было, не могут быть истоками реки, текущей с высокогорья. Для того чтобы разрешить возникшее в тексте Гомера противоречие, Страбон предлагает считать, что вода, «вытекая из Скамандра через подземный проход, снова выходит в этом месте на поверхность; или же вода этого источника только потому считается источником Скамандра, что она находится поблизости от него; таким образом, у одной и той же реки считается несколько источников»{55}. За неимением лучших объяснений авторы настоящей книги предлагают согласиться в этом вопросе с великим географом.

Глава 2

От Тевкра до Лаомедонта

Итак, основателем Трои стал юноша по имени Ил. Несколько поколений его семьи обитали в Троаде, и можно только удивляться такту и сообразительности коровы, которая из глубин Фригии привела юношу обратно в его родные места.

Один из предков Ила звался Скамандром. По сведениям Аполлодора и Диодора Сицилийского, он был той самой рекой, о которой мы подробно говорили в предыдущей главе. Скамандр женился на нимфе Идее (горе Ида) и имел от нее сына по имени Тевкр – «прославленного мужа, давшего своему народу название от собственного имени – тевкры»{56}. Так говорят мифографы.

Более рационалистически настроенные авторы считают, что Скамандр был смертным человеком, критянином по происхождению, который прибыл в Троаду и дал свое имя реке. Поэт III века до н.э. Ликофрон в поэме «Александра» сообщает, что жители Крита отправили в Малую Азию «рать разбойную» под предводительством некоего Тевкра (родоначальника племени тевкров) и его отца Скамандра. Цель у «разбойной рати» была весьма странная: «с мышами чтоб сражаться»{57}. Почему критяне избрали себе столь необычного противника, да еще и отправились за ним на край тогдашней ойкумены[19], «на землю бебриков»[20], Ликофрон не разъясняет{58}.

Скамандр. Монета Илиона, с ереди на II в н э (Bellinger T240var)

Объяснение сражению с мышами можно найти у Страбона. Правда, географ не упоминает имен, но он подробно рассказывает о том, как переселенцы-тевкры получили оракул: «остановиться на жительство там, где на них нападут порождения земли». Пришельцы высадились на западном побережье Троады, возле мыса Лект (совр. мыс Баба – самая западная точка Малой Азии), и там «ночью огромное множество полевых мышей высыпало на поверхность и перегрызло всю кожу на их оружии и утвари». Тевкры сочли, что именно об этом и возвещал оракул. Они обустроились на жительство и дали местной горной системе имя Ида, которое напоминало им о горе, оставленной на Крите. В память о мышах, которые указали им место новой родины, переселенцы основали святилище Аполлона Сминфейского, то есть «мышиного», в котором статуя бога была воздвигнута «стоящей на мыши». Сами грызуны от этого только выгадали: Страбон сообщает, «что мыши, во множестве водившиеся около святилища, считались священными». Аполлон Сминфейский завоевал в округе большую популярность, и для него построили второе святилище на близлежащем острове Тенедосе{59}.

Так или иначе, некто Тевкр сын Скамандра и народ, которому он дал свое имя, поселились в землях, которым только предстояло стать Троадой. У Тевкра имелась дочь Батия (Батея, Батиэя)[21] – она, выйдя замуж за пришельца по имени Дардан, и стала праматерью троянцев{60}.

Генеалогическая таблица троянской династии

Таблица создана в основном на материале текстов Гомера, Аполлодора и Дионисия Галикарнасского. Но существуют и другие варианты родственных связей в Троянской династии. Многие второстепенные персонажи, в том числе некоторые из детей Приама, в таблицу не вошли.

Дардан был сыном Зевса и Плеяды Электры (напомним, что Плеяды до того, как стать звездным скоплением в созвездии Тельца, были дочерьми титана Атланта и Океаниды Плейоны и обитали на Земле). Родиной Дардана считают и остров Самофракию{61}, и Аттику{62}, и Аркадию (местность в центре Пелопоннеса){63}, и даже Италию{64}. Но где бы ни была его родина, он решил поменять место жительства. Некоторые авторы сообщают, что к этому его вынудил потоп, в результате которого «равнины оказались залиты водой и на долгое время непригодны для земледелия»{65}. Аполлодор же полагает, что Дардан отправился в путь, потому что был опечален смертью своего брата Иасиона, который попытался обесчестить богиню Деметру и был сражен перуном Зевса, вступившегося за сестру{66}.

Последняя версия представляется авторам настоящей книги сомнительной: непонятно, почему гибель брата, даже и любимого, заставила человека покинуть родину и отправиться за тридевять земель, в чужие края. Резоннее думать, что переселение Дардана было все-таки вызвано наводнением, которое вошло в историю (точнее, в мифологию) под именем Дарданова потопа и случилось, вероятно, через несколько десятилетий после более знаменитого (и гораздо более разрушительного) Девкалионова потопа[22].

«Хроника» Евсевия-Иеронима сообщает нам дату прибытия Дардана в земли Троады и основания им здесь города-государства Дардания – 1477 год до н. э. Конечно, к изысканиям христианских хронистов следует относиться с некоторой осторожностью. Если сведения, сообщаемые Гомером, Гесиодом или другими аэдами (хотя бы и в пересказе поздних авторов) мы принимаем без доказательств, потому что это и есть сама мифология, то хронисты занимались примерно тем же, чем занимаемся сегодня мы сами, – собирали информацию из