Я встречался с англичанами всякий раз, когда моряцкая судьба забрасывала меня в Бристоль. Нам было о чем поговорить в уютном кабинете Трелони-Холла. Обсуждали мы частенько и судьбу Сильвера. Что сталось с этим незаурядным человеком? Где пролегали его пути-дороги? С тех пор, как он улизнул от Хокинса и Ганна на Ямайке, о нем ничего не было слышно. Сквайр был уверен, что старому пирату либо накинули на шею петлю, либо в какой-нибудь трактирной сваре прострелил голову. Это мнение с годами стали разделять и мистер Ливси с Хокинсом. Но не Бен Ганн, тот уверял, что Сильвер дьявольски везуч, что ему все нипочем.

«Попомните мои слова, капитан, – уверял он меня. – Долговязый Джон еще объявится, он жив-жевехонек».

С памятных дней на Острове Сокровищ минуло не менее восьми лет. К этому времени я обзавелся семьей – в одном из посещений Романова-в-Степи с благословения матушки предложил руку и сердце дальней родственнице, купеческой дочке Ирине Неверовой, подарившей мне двух сыновей. Кстати, тогда же нашел себе юную жену и Оливер Чидси, ставший отличным мореходом и моим другом. Ему приглянулась красавица из романовской купеческой семьи Егуповых.

И вот, однажды, в осенний дождливый вечер в дверь моего бостонского двухэтажного особняка на Принс-стрит постучал высокий и грузный человек. Служанка взяла у него промокший плащ и треуголку и повела к камину, перед которым в бархатном домашнем сюртуке сидел я. В руке у незнакомца была трость, он шагал ко мне, заметно припадая на левую ногу. В свете двух свечей и отблесков каминного пламени широкое обветренное лицо мне показалось знакомым. Я вгляделся в него внимательнее, и тут стало ясно, что он встречался мне в жизни. Моим гостем был Джон Сильвер! Уже изрядно поседевший, со свежим багровым шрамом через весь лоб, но с теми же синими проницательными глазами. Мое сердце всколыхнулось в груди, я машинально сунул пенковую трубку в пепельницу и поднялся на ноги.

– Вижу, вы признали меня, – голос пирата звучал как прежде твердо и уверенно. – Моя посудина бросила якорь неподалеку, и я подумал: «А почему бы не нанести визит капитану Энтони Хуку или Юрьеву, коль я оказался в Бостоне?»… Поглядываете на мою ногу?.. Это протез, по правде говоря, неплохо слаженный. Старый костыль стоит в каюте, как напоминание о бурной жизни Долговязого Джона.

Мои мысли быстро пришли в порядок, и я указал гостю на свободное кресло.

– Присаживайтесь. Признаюсь, после всех этих лет не ожидал увидеть вас в моем доме… Выпьете что-нибудь?

– Не откажусь. Несколько глотков не превратят умного человека в дурака.

– Миссис Редгрэйв, два бокала рому и что-нибудь закусить!

Приставив трость к столику, Сильвер опустился в кресло и, осмотревшись, указал на висевший на стене портрет. – Никак, ваша супруга?

– Да, это она, – сказал, сев в кресло. – Сейчас наверху, с детьми.

– Очень красивая женщина… И, надо думать, русская?

Я кивнул. Когда служанка справилась с поручением, мы взяли по бокалу и отведали крепкого напитка. Гость, закусывая сыром, снова обвел взглядом комнату, заставленную добротной мебелью.

– Отличный особняк, капитан, прекрасная обстановка.

– Без хвастовства, один из лучших домов в Норт-Энде. Cпасибо сокровищам Флинта!

– Хм-м, эти клады… Но я не в обиде, все честно, моя загадка была разгадана. Эх-хе, капитан, разбили вы мечту Долговязого Джона заполучить местечко в одном из графств бристольской округи, стать членом английского парламента и разъезжать в золоченой карете.

– Вы высоко метили, – улыбнулся я, взяв трубку из пепельницы.

– Это точно. Я уж и байку приготовил, что ногу свою потерял в сражении под началом адмирала Хоука.

– Не сомневаюсь, что Джон Сильвер преуспел бы в политике. Ум, расчетливость и дар убежденя у вас в крови.

– Что теперь об этом говорить? Не вышло.

– Следует признать, загадка ваша была не из легких. Вспомните, как мы раз за разом впустую копались в песке, а вы посмеивались над нами.

Гость на это только неопределенно повел бровями. Раскурив трубку с длинным черенком от пламени свечи, он с усмешкой проговорил:

– Бывали в Англии?.. Как там заносчивый сквайр? А наш рассудительный костоправ, истинный джентльмен, не отказывающий во врачебной помощи даже пиратам?.. Поди, поминают меня недобрым словом?

– О вас не было ни слуху, ни духу. Что им оставалось думать?.. Считают, что вы давно уже оставили эту грешную землю.

– Не дождутся! – рассмеялся пират своим раскатистым хохотом, от уголоков его глаз разбежались лучики глубоких морщин. – Я еще переживу их обоих! Мне хватит мозгов не оказаться с рассеченной головой на палубе или с распоротым брюхом в какой-нибудь таверне… Флинт и Бонс были люди хоть куда, а что сгубило их раньше времени? Беспробудное пьянство! Ром хорош, когда употребляешь в меру, для беседы и веселья, по-другому никак. Истинно поется в старой песне: «Пей, и дьявол тебя доведет до конца и бутылка рому»… Да, а что с Джимом Хокинсом? Парень по-прежнему держит свой трактир?

– С ним все в порядке, как и с его «Адмиралом Бенбоу». Четыре года назад Джим завел семью, теперь растит двух очаровательных малышек.

– А ваш индеец? Как поживает в своих лесах?

– Не так давно стал военным вождем, у него уже три сына.

– Приятно это слышать… Наверное, вы ждете рассказа о моем житье-бытье?.. Ну, конечно, это читается в ваших глазах… Что ж, начну с того, что в тот день на Ямайке мне здорово свезло с цыганками, иначе губернатор Трелони снова запрятал бы меня в тюрьму. Говорят, первых цыган в Вест-Индию завез сам Колумб. Правда это или вранье, не знаю, но за драгоценный камешек с рукоятки кинжала две черноволосых подружки так заморочили головы Ганну и Хокинсу, что те обо мне и думать забыли…

– Может, они сделали вид, что поддаются цыганской болтовне?

– Хм-м, возможно, учитывая обстоятельства… Но как бы там ни было, я завернул за первый же угол, пробрался по закоулкам к порту и увидел, как «Испаньола» поднимает паруса и уходит в море. Оставаться на Ямайке было опасно, и я при первой возможности перебрался на самый дальний из вест-индских островов – Барбадос. При мне были драгоценности с двух ножей и слиток серебра. Выменяв их у одного зажиточного ювелира-еврея на деньги, я позаботился об изготовлении протеза и купил по бросовой цене потрепанный штормами пинасс. Я его подлатал, сменил мачты, паруса, обшивку. Исходил на нем всю Вест-Индию, скопил средств не только на приличную шхуну, но и на небольшую плантацию в северной части Барбадоса. Подумываю жениться на красивой и стройной квартеронке