– Ворота открываются только с разрешения начальника стражи, а он уехал, и когда будет – неизвестно, – равнодушно отозвался один из стражников.

Массинисса взглянул на высокие привратные башни и, спешившись, подбежал к одной из них. Охранявший вход в нее стражник преградил ему путь копьем. Царевич уже хотел отшвырнуть его и поднял руку, на которой вдруг сверкнул браслет Ютпана.

– Прости, господин! – тут же убрал копье воин.

«Потребовать открыть ворота, показав браслет? Нет, вдруг это навредит Ютпану. Приберегу его подарок на крайний случай», – решил царевич и бегом бросился вверх по узким ступенькам башни.

На площадке его хотел задержать дозорный, но, увидев браслет, поклонился и сдвинулся в сторону. Подбежав к зубцам башни, Массинисса увидел отъезжающую ближнюю десятку и царя.

– Отец! – крикнул он.

Гайя удивленно обернулся. Затем подъехал ближе к башне.

– Прощай, отец! До встречи! – прокричал Массинисса.

– Прощай, сын! Тебя в скором времени навестит Бодешмун, но, когда точно, сказать пока не могу.

– Буду ждать. Береги себя! И не переживай за меня, я все помню, все твои слова!

– Хорошо, сынок, – успокоившись, проговорил царь и помахал сыну рукой. Затем, повернув коня, он помчался догонять ближнюю десятку.

Массинисса вдруг почему-то почувствовал, что видит отца в последний раз, и у него тревожно сжалось сердце. Он спустился с башни вниз и с тоской посмотрел на запертые ворота. «Вот и начинается новая жизнь!»

– Царевич, одному ходить по Карфагену небезопасно. Не всем известно, что ты почетный гость нашего города, – вдруг услышал он за спиной сердитый голос.

Глава 2. В доме Зевксиса

Массинисса обернулся и увидел нескольких всадников: Канми Магонида с сердитым лицом, нахмуренного Оксинту, державшего под уздцы двух лошадей с большой поклажей – вещами Массиниссы, и раскрасневшегося незнакомого толстяка.

– Я не думал, что сенат так поспешит отправить моего отца обратно, что даже не даст мне возможности с ним попрощаться, – сказал с упреком царевич.

– Гараманты угрожают вашей Капсе. Мы предупредили об этом царя Массилии, и он немедленно отправился в поход, – пояснил Канми. – Так что сенат здесь ни при чем. Печально, что ты не дослушал очень интересный рассказ нашего архивариуса, но твой брат Мисаген тоже так поступил. Очень надеюсь, что во всем остальном ты не будешь на него походить. Знакомься! – Магонид повернулся к толстяку. – Это хозяин дома, где ты и твой телохранитель будете жить. Его зовут Зевксис, он уважаемый в городе торговец.

Зевксис чуть кивнул головой, Массинисса ответил таким же кивком. Затем он щелкнул пальцами, и верный Эльт, оставленный им у ворот, тут же подбежал к нему.

Взобравшись на коня, царевич проговорил:

– Что ж, едем смотреть мое новое жилище!

Толстяк как-то встревоженно посмотрел на Канми, но тот взглядом успокоил его: мол, не переживай.

Они приблизились к большому трехэтажному дворцу, утопавшему в зелени, огороженному высоким каменным забором. Проехали внутрь территории через главные ворота, которые им открыли поклонившиеся прислужники. У ворот стояли стражники, приветствовавшие приехавших склоненными головами.

Оглядывая огромный особняк Зевксиса, царевич невольно восхитился: дом этого купца был почти таким же, как царский дворец в Цирте. Но, к удивлению Массиниссы, они поехали не к этому дому, а свернули по дорожке в сторону, где сад разделяла еще одна ограда, с маленькими воротами. Проехали их и в конце концов выбрались к небольшому одноэтажному строению – гостевому дому. Рядом с ним была устроена конюшня, а во дворе находились бассейн и тренировочная площадка.

Возле дома всадников встречали трое слуг.

Один из них – пожилой раб-ливиец с лицом, испещренным множеством морщин, и мешками под глазами. Судя по всему, это был большой поклонник вина, но сегодня он был трезв и смотрел на все, что его окружало, добрым и каким-то немного удивленным взглядом. Его туника была довольно старой, застиранной, но аккуратно подшитой. На шее у мужчины был рабский ошейник с его именем и именем его хозяина.

Рядом с ним стояла пухленькая, невысокая, темнокожая мавретанка с длинными густыми черными волосами. Она была одета в свою национальную одежду – просторную тунику с широкой синей каймой, скрывавшую ее полноту. Девушка крайне заинтересованно поглядывала на Массиниссу, сразу угадав в нем по дорогому одеянию царевича. Но при этом она бросала взоры и на высокого крепкого Оксинту, явно приглянувшегося ей. Тот тоже ответил девушке заинтересованным взглядом.

Третьей была высокая, стройная, чуть смугловатая нумидийка. Ее туника плотно облегала изящную фигуру, при этом один пояс подчеркивал высокую грудь девушки, акцентируя на ней внимание, а второй утягивал ее тонкую талию и привлекал взгляд к округлым бедрам. Волосы у нее были недлинные и кудрявые, перехваченные у лба яркой лентой.

– Интересно, откуда она? – чуть слышно прошептал Оксинте Массинисса.

– Моя землячка, из Чамугади, – уверенно ответил тот. И, поймав удивленный взгляд царевича, пояснил: – У нее на ленте орнамент, это узоры нашего рода.

Спешившийся Зевксис стал представлять людей, которые должны были прислуживать царевичу. Положив руку на плечо мужчины, он сказал:

– Мульпиллес – раб по уходу за лошадьми и заодно уборщик территории. Есть у него небольшая слабость: он любит вино, причем не разбавленное водой. Но он борется с этой напастью и должен ее победить.

Последние слова Зевксис произнес с особым смыслом и даже угрозой. Раб, покорно глянув на него, торопливо закивал.

– Давно отправил бы его на каменоломни, но он хорошо умеет ладить с лошадьми и даже знает, как их лечить. Так что, я думаю, он будет тебе полезен, царевич.

Массинисса согласно кивнул.

Зевксис по-хозяйски обхватил за талию мавретанку, и та, игриво поводя глазами, охотно прижалась к нему. Хозяин дома представил:

– Красотка Юба! Как вы уже, наверное, поняли по ее одежде, она из Мавретании. Служанка по уборке дома.

– Хозяин, переведите царевичу, что я могу убирать его комнату не только днем, но и ночью, – тут же добавила мавретанка.

При этом она так игриво засмеялась, сверкая белоснежными зубами, что Массинисса невольно заулыбался вместе с нею, поняв откровенный намек.

– Похвальное трудолюбие, – по-хозяйски проведя рукой по округлостям служанки, пошутил Зевксис.

Он перешел к нумидийке.

– Мы позаботились, чтобы царевич на первых порах не скучал по своей нумидийской кухне. Это Сотера, она кухарка.

Он попытался приобнять девушку, однако та чуть отстранилась.

– И большая упрямица. Правда, готовит вкусно любые блюда. В общем, эти трое будут тебе прислуживать. Не устроит их работа – скажи. Заменим.

Массиниссе почему-то понравилось, что кухарка-нумидийка так откровенно выражала непокорность торговцу. Он не очень хорошо успел разглядеть ее, потому