Они вошли со стороны бассейна в большую комнату. Здесь находились широкое ложе, небольшой стол и лавка для возлежания во время приема пищи, разного размера сундуки, закрывающиеся на замки, и даже ванная у стены. Эта была комната царевича, из которой вторая дверь вела в небольшое помещение для его телохранителя, где одновременно хранилась и кухонная утварь. Дальше располагались сама кухня и продуктовый склад. Рядом со складом находилась совсем небольшая комнатка для прислужницы и кухарки. Мульпиллес жил при конюшне, в маленьком закутке, отгороженном от животных. В его обязанности также входило приглядывать за маленькой дверцей в каменной стене. Она вела на улицу, и через нее Массинисса мог выходить гулять, чтобы не делать большой крюк через сад Зевксиса.

В общем-то комната оказалась гораздо больше той, что была у Массиниссы во дворце в Цирте, и она ему сразу понравилась. А еще ему польстило, что теперь у него есть не только телохранитель, но и слуги. Конечно, они не принадлежали ему, но должны были выполнять его приказы.

– Располагайтесь, царевич! – радушно предложил Зевксис и, встретившись глазами с Канми, прочитал в них немой приказ. – Я, пожалуй, вас оставлю. – С этими словами хозяин дома быстро покинул своих гостей.

Магонид так же строго глянул на слуг и велел им уйти. Затем посмотрел на Оксинту.

– Говори, Канми, – разрешил Массинисса, – Оксинта не понимает по-пунически.

– Хочу сказать о ряде правил, которые необходимы для твоей безопасности, царевич, – начал говорить Канми. – Постарайся без нужды не покидать этот дом, потому что в городе может быть небезопасно. Особенно не рекомендую выходить ночью: темная пора суток – это неофициально разрешенное время для промысла городских воров и грабителей. Как я уже говорил, о том, что ты почетный гость Карфагена, здесь знают не все, да и ночью грабителям это будет глубоко безразлично. Так что, я надеюсь, впредь мы обойдемся без мальчишеских выходок, таких, как сегодня?

Массинисса кивнул.

– Рамона, хозяйка дома, жена Зевксиса, – молодая женщина. Она иногда собирает в их доме местную молодежь. Думаю, тебе не помешало бы принять ее приглашение. Если такое последует, разумеется. Далее. Постарайся сделать так, чтобы Зевксис получал плату за то, что ты здесь проживаешь, вовремя. Ее задержка хозяина дома, конечно же, не разорит, но это неблагоприятно скажется на том, как сенат будет относиться к тебе и к Массилии. В Карфагене не любят должников!

– Я учту это, Канми! – чувствуя, как в нем накапливается раздражение из-за поучительного тона сенатора, сказал царевич.

– Тебе назначен учитель. По-пунически ты говоришь неплохо, но дополнительные науки и навыки тебе не помешают.

– Это хорошо, – кивнул Массинисса.

Ему уже не терпелось остаться одному в этой большой комнате, избавившись от надоедливого пунийца. Однако тот словно испытывал его терпение.

– И самое главное! Что бы ни произошло, какой бы ни была причина, ты не должен без официального письменного разрешения сената покидать пределы Карфагена! Твое отсутствие здесь будет означать объявление войны Массилии! Помни об этом!

– А почему ты мне об этом так особо напоминаешь? – раздраженно спросил царевич.

– А потому, что это уже пытался сделать твой брат Мисаген. К счастью, я вовремя его поймал и вернул на место. А мог бы и не успеть!.. Не повторяй его ошибок, Массинисса, – сказал перед уходом Магонид, дружески потрепав царевича по плечу.

Тот призадумался над словами пунийца.

* * *

Когда Канми и Зевксис выехали из сада на дорожку, которая вела от хозяйского дома к главным воротам, сенатор жестом велел своим людям чуть отстать и, повернувшись к торговцу, поинтересовался:

– Я надеюсь, что ты помнишь, кто тебе организовал такой хороший доход? Мало того, что ты не будешь платить налоги, так еще и этот нумидиец будет содержаться за счет его царства. И счет этот немаленький!

– Я все помню, уважаемый Канми! Все наши договоренности в силе! Твоя половина от этой суммы будет доставлена тебе по истечении месяца.

– Это хорошо, Зевксис! Не забывай об этом и не задерживай оплату. Я не себе в сундуки эти деньги складываю. У меня слишком много расходов на безопасность Карфагена, а также на то, чтобы протолкнуть тебя в сенат.

– Неужели получится, уважаемый Канми?!

Торговец, волнуясь, облизал языком пересохшие губы. Магонид очень не любил эту глупую привычку своего недалекого родственника. Уже не первый год он обещал ему место сенатора, получал под это определенные суммы, тратил на свои нужды, а Зевксису говорил, что пока не получается. Тот верил и платил: деваться ему было некуда – других влиятельных покровителей в Карфагене у купца не было.

– Пока не получается. Но надежды не теряй, не так много в Карфагене уважаемых горожан, которые смогли осилить строительство трехэтажного дворца. Когда-нибудь придет время, и здесь начнут больше ценить оборотистость и богатство, а не только древние фамилии. Ладно, я отправляюсь в сенат, а ты тут приглядывай за царевичем! Хотя бы на первых порах.

Зевксис кивнул и попросил:

– Может быть, посетишь мой дом, хоть ненадолго? Слуги быстро накроют стол. Поужинаешь, повидаешься с сестрой, которая так скучает по тебе.

Канми на мгновенье задумался. Он любил Рамону, свою красавицу-сестру, которую их отец так опрометчиво отдал замуж за этого неприятного всему семейству Магонидов человека. В тот момент им остро нужны были деньги, чтобы купить для Канми место в сенате. Пришлось отцу выдавать дочь не за достойного карфагенянина, а за этого торгаша-ливийца. Умница Рамона согласилась на эту жертву, но мужа к себе не допускала. Благо, что тот на близости особо и не настаивал, рассматривая их брак скорее как успешный коммерческий проект. Зевксис пользовал покладистых служанок, которых в его дворце было немало.

Магониды не любили бывать в их доме, предпочитая, чтобы Рамона сама приезжала к родителям, желательно без супруга. «Но раз я уже здесь, невежливо будет отказывать хозяину, с которым мы начинаем новое выгодное дело, – подумал Канми. – Да и любимицу нашу проведаю заодно».

– Едем! – повернул коня в сторону дворца сенатор.

Обрадованный Зевксис и сопровождающие воины поспешили за ним.

– Брат мой!

Изящная красавица в белоснежной укороченной тунике из тонкого льна, открывавшей до колен ее стройные ножки, стремительно спустилась по главной лестнице дома и с радостным визгом повисла на шее у спешившегося Канми. Он тоже с удовольствием обнял сестру, благоухавшую египетскими благовониями.

– Как хорошо, что ты к нам приехал! – проговорила она брату на ухо. И тут же укоризненно добавила: – И как долго ты у нас не был!

Она чуть прикусила ему мочку уха