Я вкратце рассказал Сильверу о своей жизни, о сквайре, докторе, Бене Ганне и других наших общих знакомых. Выслушав мой рассказ, он посмотрел на небо, втянул носом воздух.

– Ночью будет прохладненько.

Докурив трубку, он оставил у входа Дика Джонсона и потянул меня за собой в пещеру, пропахшую соленой козлятиной. Там, на охапке трав, рядом c большим мотком веревки и куском парусины, я и смежил веки.

Разбудил меня, как и многих других, громкий взрыв снаружи. Выскочив из пещеры под мелкий дождь, мы обнаружили в свете луны следующую из ряда вон выходящую картину: в бухте на месте красавицы шхуны плавали ее горящие и дымящиеся обломки!

– Тысяча сдохших акул! – выдохнул Клинч. – «Ласточки» больше нет! Ее взорвали эти чертовы дружки Черного Пса…

– Вот, гады! – чертыхнулся Морган.

– Зачем им взрывать шхуну? – недоумевающе произнес Сильвер. – В этом нет никакого смысла!.. Дик, иди сюда!.. Почему не разбудил пловцов? Ты видел, как произошел взрыв?

– Виноват, Окорок, уснул, – повесил голову Джонсон. – Всю ночь бодрствовал, а тут, перед рассветом… Очухался, когда уж вверх летели обломки.

– На вас, тупиц, никогда нельзя положиться! – прошипел одноногий, стукнув костылем по земле. – Вы загубите всякое дело, какое вам не дай!

– Поворачивай на другой галс, олухи! – закричал попугай, кивая головой.

– С ними повернешь, – буркнул Сильвер, покосившись на Джонсона.

– Проклятье! – помотал головой Клинч. – Это в голове не укладывается! Как, как такое вообще возможно?!

– На шхуне мог вспыхнуть пожар, такое бывает в море. – Сильвер вздохнул и прошелся по площадке перед пещерой. – Но надо же было этому случиться сейчас. Казалось, вот оно счастье, забирай сокровища, садись на корабль и плыви, куда хочешь!.. Ну, не дьявольщина ли это?!

Он остановился и долго в молчании смотрел на бухту. Затем, поежившись от холода, буркнул:

– Что теперь глазеть на обломки? Возвращаемся в пещеру. Поутру обмозгуем положение, а оно, сказать правду, хуже некуда… Те трое, несмотря на взрыв, могли остаться в живых. Им может прийти в голову все, что угодно… Морган, остаешься караулить вход. И не спать, акулий шип тебе в глотку!

Все мы в отвратительном настроении вернулись внутрь. Я не смог уснуть, как ни пытался. Гибель «Ласточки» была слишком сильным потрясением. Когда утренний свет стал проникать в пещеру, я вышел наружу и присел возле Моргана, вооруженного двумя пистолетами. Мелкий дождь окончился, в воздухе пахло свежестью и прохладой.

– Не спится? – взглянул на меня старый пират.

Я со вздохом кивнул. Он пососал почерневшую трубку и прошамкал:

– После такого уснешь!… Пять долгих лет я ждал корабль, чтобы добраться на нем до Англии, до родных мест. Дождался, и на тебе!..

Я смотрел вниз, на плававшие в бухте куски обшивки и рангоута, и молчал. Желания поддержать разговор не возникало. Морган, торчавший на валуне чуть позади меня, в раздражении изрек:

– Чертов пожар!.. И как эти проклятые дружки Черного Пса могли его допус…

Речь оборвалась на полуслове, и я инстинктивно повернул голову. Каково же было мое изумление, когда увидел не обросшую седыми космами физиономию островитянина, а раскрашенное лицо Полосатого Ястреба! Морган лежал возле валуна, его трубка, легонько дымясь, валялась поодаль, у ног Бена Ганна!

– Уходим! – тихо сказал индеец.

– Быстро, Джим! – махнул рукой бывший пират.

Мое сердце птицей забилось в груди. Вскочив на ноги и присвоив пистолеты Моргана, я бросился вниз по склону холма вслед за спасителями.

Глава 11

Рассказывает Энтони Хук (Антон Юрьев)

Мы шли вверх по узкой тропе, прислушиваясь к торопливой речи бывшего пленника и не переставая оглядывать окружавший нас лес. В нем пахло хвоей, корой и травами. Вверху порхали крошечные колибри, проносились меж ветвей хохлатые мухоловки, обстукивали стволы сосен дятлы с чрезвычайно ярким оперением. Быстрой тенью пронеслась среди сосновых стволов какая-то крупная темно-коричневая птица.

– Ширококрылый ястреб, – пояснил доктор. – Гроза местных ящериц, мышей и кроликов.

«Тотем абенака, – подумал я. – Знак для него, только вот добрый ли?»

– Во время же тебя, Джим, потянуло к выходу из пещеры, – усмехнулся Ливси, когда Хокинс закончил свой рассказ. – Как хочешь это назови: удачей, везением, благоприятным стечением обстоятельств.

– Результат один – ты, брат, на свободе! – улыбнулся сквайр.

– А каков Ястреб! – заметил Макгуайр. – Настоящий воин – смелый, ловкий, находчивый!

– Я так благодарен вашему другу, капитан! – пожал мне руку Джим. – Пусть ему везде и всегда сопутствует удача!

Я поглядел вверх, на мелькавшую среди деревьев фигуру индейца. Сейчас он выполнял работу фланкера на правом фланге нашего небольшого отряда. Чуть впереди и слева двигался Бен Ганн.

Мне припомнились наши с абенаком вылазки в леса Мэна. Он всегда был на высоте, первым находил звериный след, читал его, как мы читаем книжку. А если попадался отпечаток подошвы иноплеменника, то, изучив его, он безошибочно определял время оставления чужаком следа, мужчина ли это был или женщина, к какому народу она или он принадлежали. Расстояние между шагами говорило ему о росте и возрасте чужака, о том, как давно он в пути, о скорости продвижения, о весе переносимого им груза.

Его орлиное зрение улавливало слабейшее движение, он мог разглядеть самый незаметный след. Однажды мой друг поставил меня в совершенный тупик. Остановившись на лесной полянке, он поднял руку и принялся за осмотр никем не тронутой травы.

– Что ты там узрел? – спросил я у него, ухмыляясь.

– Здесь прошли вражеские разведчики! – прозвучал неожиданный ответ. – Это также верно, как то, что меня зовут Авелас.

– Шутишь? Я в упор ничего не вижу! Трава как трава, по ней мышь не пробегала, а не то, что б человек!

– Это потому, что монтанье выпрямили стебли, по которым прошли их мокасины. Если ты сейчас ляжешь на живот и взглянешь на траву, то убедишься, что твой друг говорит правду.

Я в сомнении покачал головой, но все же припал к земле и посмотрел на указанный клочок поляны. Представьте себе мое изумление, когда невидимые до того следы четко проявились перед моим взором! Ястреб оказался прав,