уже о резком холоде, воздух был полон блестящей изморози, образовавшей густую дымку, сквозь которую едва просвечивало солнце. Предметы в прерии в полумиле от нас или даже ближе нельзя было различить. Мы были почти у подножия западного холма, но и он вместе с сосновым лесом исчез в сверкающем морозном тумане. Несмотря на это, отряд каждый день отправлялся на поиски к югу, западу или северу, то с одной, то с другой стороны холма в сторону Малой реки (Милк). Мы видели много бизонов, тысячи голов, группами от двадцати – тридцати и до четырех-пяти сотен, но не могли найти белого. Другие отряды часто заглядывали в наш лагерь перекусить или покурить; мы встречали их и в прерии, однако они сообщали нам те же сведения: бизонов много, но альбиноса нет. Повторяю, стояли резкие холода. Антилопы держались в лощинах – бродили сгорбившись, опустив головы; проезжая у подножия южного склона холма, мы видели оленей и вапити и даже горных баранов в такой же позе. Только бизоны, волки и койоты были, можно сказать, довольны; бизоны, как обычно, паслись кругом, а хищники бегали по прерии, пожирали добычу, которую валили, перегрызая ей поджилки, а все долгие ночи напролет выли и лаяли.
Не помню, сколько дней держалась холодная погода, пока мы тщетно охотились за бизоном-альбиносом. Перемена наступила однажды часов в десять утра, в то время как наш отряд медленно огибал верхом западную сторону холма. Внезапно мы почувствовали на лице перемежающееся теплое дуновение воздуха; морозный туман мгновенно исчез, и показались Скалистые горы, частью закутанные в плотные темные тучи.
– Ага, – воскликнул один из владельцев магических трубок, – недаром я молился вчера вечером о горном ветре! Вот смотрите, он дует; велика моя сила, дарованная Солнцем.
В то время как он говорил это, с силой налетел чинук (теплый юго-западный ветер); он дул порывами, с ревом и шквалами. Тонкий покров снега на траве исчез. Казалось, наступило лето.
Мы находились на высоте нескольких сот футов над равниной на нижнем склоне холма; по всем направлениям, на сколько хватало глаз, были бизоны, бизоны, бизоны. Грандиозное зрелище! Природа проявила благосклонность к индейцам, создав для их пропитания такие громадные стада. Если бы не белые с их виски, побрякушками и жаждой земли, то стада эти существовали бы и сегодня. А с ними и краснокожие, живущие простой, счастливой жизнью.
Пытаться найти среди моря темных животных единственное белое казалось почти так же бесполезно, как искать пресловутую иголку в стоге сена. Все спешились; я наводил свою длинную подзорную трубу на стадо за стадом, разглядывая их, пока не застилало глаза, и тогда передавал инструмент соседу. Почти все охотники успели поглядеть в подзорную трубу, но результат оставался тем же: белого бизона мы не нашли. Приятно было сидеть на теплом ветру, опять под ярким солнцем. Мы набили трубки и, покуривая, разговаривали, конечно, о животном, за которым гоняемся. Каждый имел свое мнение о том, где оно сейчас находится: назывались различные места от реки Миссури до реки Саскачеван, от Скалистых гор до Бэр-По. В то время как мы беседовали, среди бизонов к юго-востоку от нас произошло какое‐то движение. Я навел трубу на то место и увидел нескольких индейцев, гнавших стадо голов в сто или больше прямо на запад. Индейцы скакали далеко позади стада, больше чем на милю от него, и бизоны быстро увеличивали разрыв, но всадники продолжали погоню, настойчиво и упрямо, растянувшись в длинную неровную цепочку. Я передал трубу Хорьковому Хвосту и сообщил, что́ видел. Все вскочили на ноги.
– Должно быть, – сказал мой друг, – они нашли белого, иначе прекратили бы погоню. Отряд далеко позади стада, и лошади устали. Они скачут вялым галопом. Да, они преследуют белого бизона. Я вижу его! Я вижу его!
В одно мгновение мы оказались в седле и поскакали наперерез стаду. Ехали рысью, иногда на короткое время переходя в галоп, так как следовало беречь лошадей для окончательной погони. Менее чем через полчаса отряд наш подъехал к низкому и длинному возвышению, похожему на могильную насыпь, близ которого, как нам казалось, должно пройти стадо.
Мы, конечно, понимали, что бизоны могут почуять нас и свернуть в сторону задолго до того, как приблизятся к нам на расстояние возможной атаки, но приходилось рисковать. Прошло некоторое время, показавшееся мне очень долгим, и наш предводитель, выглядывавший из-за верхнего края возвышения, велел приготовиться. Все сели на лошадей. Затем командир крикнул, чтобы мы следовали за ним, и отряд ринулся через возвышенность. Стадо, бывшее более чем в 500 ярдах от нас, почуяло погоню и повернуло к югу. Мы работали плетками изо всех сил; сыромятные ремни на коротких рукоятках впивались в бока лошадей, доводя их до безумия. Сперва мы начали быстро догонять стадо, затем некоторое время скакали примерно с его скоростью и наконец стали отставать. Но погоня продолжалась, потому что все видели желанную добычу – альбиноса, бежавшего в голове стада. Я был уверен, что никому из нас не удастся нагнать его, но, так как остальные продолжали скакать, тоже гнал свою лошадь, бессовестно нахлестывая ее, хотя она напрягала все свои силы.
Затасканная, но верная поговорка: «Всегда случается то, чего не ждешь». Из лощины прямо впереди несущегося стада вылетел одинокий всадник и врезался в самую гущу бизонов, заставив животных рассыпаться во все стороны. За меньшее, чем занимает рассказ, время он поравнялся с альбиносом; видно было, как индеец наклонился и всадил несколько стрел одну за другой между ребер животного; бизон остановился, зашатался и упал на бок. Когда мы подъехали, всадник стоял над бизоном с поднятыми руками и горячо молился, обещая Солнцу шкуру и язык животного. Это была корова-трехлетка с желтовато-белой шкурой, но с глазами нормального цвета, хотя раньше я считал, что у всех альбиносов глаза красные. Счастливого охотника-пикуни звали Волшебный Хорек. Он был в таком возбуждении и так дрожал, что не мог работать ножом. Несколько человек из нашего отряда сняли для него шкуру с бизона и вырезали животному язык, а Волшебный Хорек неотрывно следил за ними и умолял быть осторожными, не порезать шкуру, так как они работают для Солнца. Мясо белого бизона не брали: есть его считается кощунством. Провяленный язык предназначался в жертву Солнцу вместе со шкурой. Пока свежевали животное, подъехал отряд, который гнал стадо, когда мы его заметили. Это были северные черноногие, явно не очень довольные тем, что добычу захватили пикуни. Скоро они отправились в свой лагерь, а мы в свой, сопровождаемые Волшебным
