– Был ли один из убитых, – спросила я, – высокий человек в ожерелье из когтей медведя гризли?

Индеец сделал знак, означающий “да”.

Значит, мой вождь кроу мертв. Не могу передать, что́ я почувствовала. Он был добр ко мне, очень добр. Но он или те, кто был с ним, убили моего молодого мужа. Этого я не могла простить. Я подумала о пяти женах вождя. Они не пожалеют о нем, ведь весь огромный табун лошадей принадлежит теперь им. Они будут рады, если я тоже не вернусь обратно.

Ты видал Глухого, индейца из племени блад, который сегодня приходил поговорить со мной. Я прожила в его палатке много лет. Он и его жена были очень добры ко мне. Прошло некоторое время, и я уже могла думать о своем племени без слез; я решила, что уже никогда больше не увижу своих. Меня больше не называли рабой и не заставляли трудиться за других. Глухой говорил, что я его самая молодая жена, и мы со смехом вспоминали, как он взял меня в плен. Я стала его женой и жила счастливо.

Так шли зимы, и мы старели. Однажды летом, когда мы пришли за покупками в форт Бентон, я встретила здесь подругу, которая приехала на огненной лодке (пароходе) к своему сыну. Это был счастливый день, так как в детстве мы играли с ней вместе. Она тотчас же отправилась к Глухому и стала просить его отпустить меня жить с ней; он согласился. И вот я здесь, на старости лет живу счастливо, в довольстве. Глухой часто приходит поговорить с нами, выкурить здесь трубку. Мы были рады его приходу сегодня, и, отправляясь домой, он унес с собой много табаку и новое одеяло для своей старухи-жены.

Ну вот, сын мой, я рассказала тебе длинную историю, и уже давно наступила ночь. Ложись спать, тебе ведь завтра рано вставать на охоту. Женщина Кроу разбудит тебя. Да, так меня прозвали черноногие. Раньше я ненавидела это имя, но потом привыкла к нему. Со временем мы ко всему привыкаем».

Глава VII

Белый бизон

Однажды вечером во второй половине января во всех трех больших лагерях царило большое возбуждение. Несколько охотников пикуни, только что вернувшихся из длившейся несколько дней охоты в прерии к северу от реки, видели там белого бизона. Новость быстро распространилась по лагерям; отовсюду на торговый пункт шли индейцы за порохом, пулями, кремнями, пистонами, табаком и разными другими товарами. На завтра намечался выход охотничьих отрядов из всех трех селений, и люди спорили, какому племени достанется шкура белого животного. Каждый, конечно, держал пари за свое племя. Почти все индейцы считали бизона-альбиноса священным, собственностью Солнца. Когда убивали белого бизона, шкуру его всегда великолепно выделывали. В ходе ближайшего празднества в священной палатке шкуру с большими церемониями приносили в дар Солнцу, вешая ее выше всех других приношений на центральном столбе постройки. Там шкура и оставалась, постепенно сморщиваясь и разваливаясь на куски. Военные отряды других племен, проходя через покинутую стоянку, не прикасались к белой шкуре, опасаясь навлечь на себя гнев Солнца. Считалось, что человек, убивший белое животное, удостоен особой благосклонности Солнца, – и не только он, но и все племя, к которому он принадлежит. Выделанная белая шкура никогда не продавалась. Никто, добывший шкуру животного-альбиноса, не мог хранить ее дольше, чем до ближайшего празднества в священной палатке, большой ежегодной религиозной церемонии. Однако знахарю разрешалось брать обрезки, полученные при подравнивании краев, и использовать их для завертывания магических трубок или в виде головной повязки, которая, впрочем, надевалась лишь в торжественных случаях.

Конечно, я начал расспрашивать о бизонах-альбиносах. Мой друг Ягода признался, что за всю жизнь видел только четырех. Один очень старый пикуни заявил, что видел их семь; последнюю, очень большую шкуру белой коровы его племя купило у манданов за сто двадцать лошадей и принесло в дар Солнцу. Далее я узнал от Ягоды, что альбиносы не белоснежные, как белый дрозд или белая ворона, а кремового цвета. Конечно, я хотел, если удастся, увидеть животное, о котором столько говорят, увидеть его живым, несущимся по прерии со своими темными товарищами. На следующее утро я присоединился к одному из охотничьих отрядов, в компании, как обычно, своих друзей Говорящего с Бизоном и Хорькового Хвоста. План охоты обсуждался в палатке Хорькового Хвоста, и так как предполагалось, что преследование потребует много времени, мы решили взять с собой одну палатку со всем имуществом, куда мы не собирались пускать других участников отряда.

– Впрочем, – добавил Хорьковый Хвост, – жен мы тоже возьмем с собой, если они не станут затевать ссоры из-за того, как правильнее кипятить воду или куда ставить пустой чайник.

Жена Хорькового Хвоста швырнула в него мокасином, супруга Говорящего с Бизоном надула губы и бросила презрительное восклицание. Все рассмеялись.

Выехали не очень рано. Дни были короткие, и, преодолев около двадцати миль, отряд разбил лагерь в неглубокой широкой лощине. Лагерь состоял из пятнадцати палаток, и все они, кроме нашей, были битком набиты охотниками. По вечерам у нас бывало много посетителей, заходивших покурить, поговорить и поужинать, но когда мы, ложась спать, расстилали бизоньи шкуры и одеяла, в палатке оказывалось просторно. На следующее утро выехали рано и остановились у окаймленной ивами речки; она начиналась у западного холма цепи Суитграсс-Хиллс и терялась дальше на высохшей прерии. Место для лагеря выбрали идеальное, превосходно укрытое; оно изобиловало топливом и водой. Большое стадо, в котором охотники заметили бизона-альбиноса, встретилось им милях в пятнадцати к юго-востоку от нашего лагеря и при преследовании убежало на запад. Наш отряд считал, что выбрал самое лучшее место, какое только можно найти, для обследования местности в поисках стада. Видевшие белого бизона рассказывали, что это довольно крупное животное и очень быстроногое: белый бизон сразу оказался в голове стада и был настолько далеко от самых резвых лошадей преследователей, что так и не удалось установить, бык это или корова. Наш лагерь был самым западным из лагерей охотников. Другие отряды пикуни, черноногих и бладов расположились лагерем к востоку от нас, вдоль холмов, и к юго-востоку, в прерии. Охотники договорились, что не будут устраивать погони, а постараются как можно меньше пугать бизонов, пока не найдут альбиноса или пока не настанет время вернуться назад, к реке. Тогда, конечно, состоятся одна-две большие погони, чтобы нагрузить вьючных животных мясом и шкурами.

Погода стояла неблагоприятная. Не говоря