— То-то же, понял наконец, — хмыкнула энергооболочка. — Именно по этой причине на тебя так остро реагируют настоящие люди былых времен — он героев Бородина до твоих «крестников» из мира сорок первого года, которых ты вытащил из германских лагерей и снова поставил в строй. И даже неоримские патрицианки-лейтенантки млеют и тают в твоем обществе не только по причине мужского обаяния вашего императорского величества, но и потому, что в твоей Империи они впервые почувствовали себя полноценными людьми, а не щенятами, которых и топить нельзя, потому что религия не позволяет, и кормить не хочется. От Неоримской империи эпохи заката до Царства Света расстояние не так уж велико, как тебе кажется.

— В рождении и расцвете той Империи хорошего тоже было маловато, — ответил я. — Поголовный геноцид темных и выборочная насильственная ассимиляция светлых эйджел — явление непростительное и прямо омерзительное. Однако Патрон сам вынес эту историческую ветвь за скобки, так что наша задача — взять от нее все хорошее, вроде тех же лейтенанток, Конкордия Красса, четырехруких монтажников, инженера-гения товарища Пизона и прочая, прочая, прочая, и не впускать к себе оттуда никаких негативных явлений. И вообще, подозреваю, что «Солнечный Ветер» — не последняя такая посылка инженеру Сайрусу Смиту от капитана Немо.

— Я этого тоже не исключаю, — подтвердила энергооболочка. — Однако тихо, Серегин, кажется, они уже заканчивают.

И в самом деле, получив от дочери ответ на очередной наводящий вопрос, Дмитрий Николаевич откинулся в кресле и, побарабанив пальцами по столу, произнес:

— Значит, так, Лиза. Все, что ты мне рассказала, звучит совершенно невероятно, но это факт. Именно так. Я уверен, что ты со мной искренна и ничего не скрываешь. Впрочем, мне и без того известно, что ты не умеешь врать, особенно мне.

— А зачем тогда было нужно это? — моя супруга взглядом показала на смартфон, тьфу ты, хандифункен.

— А это, — сказал мой дорогой тестюшка, — нужно было потому, что наше семейное дело о пропавшей дочери стремительно становится государственным, ибо у меня в гостиной в данный момент сидит супруга государя-императора иностранной державы, обладающей невыясненными до конца возможностями и военной мощью. Такие контакты просто не мой уровень.

— Но я же твоя дочь, папа! — воскликнула Елизавета Дмитриевна.

— Я помню, — упрямо заявил Дмитрий Николаевич, — но тем не менее обязан поступать в соответствии с присягой.

И тут я понял, что пора выходить на сцену, ибо темечко зачесалось невероятно, и между лопатками тоже началось нечто подобное. Знакомые ощущения. Я тоже давал Елизавете Дмитриевне клятвы — и как супруге, и как своей Верной, члену Единства. Снова превратив просмотровое окно в полноценный портал, я полез оттуда, наверное, с тем же изяществом, с каким из пусковой шахты в простор активного участка траектории выходит стратегическая баллистическая ракета, несущая смертей примерно на сотню Хиросим. Не знаю уж, с чего у меня возникла такая аналогия, ведь я не собирался никого убивать, ни сейчас, ни потом. Наверное, потому, что с моим появлением даже для этого высокоразвитого и благополучного мира наступил момент, после которого он никогда больше не будет прежним.

На этот раз, несмотря на все самообладание, глаза округлились у Лизиного папеньки, а маменька и вовсе сомлела. Разъяренный Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего при всех своих атрибутах — зрелище отнюдь не для легковесных ислабонервных людей…

А моя Елизавета Дмитриевна, как ни в чем не бывало, поворачивается и елейным голоском говорит:

— Папенька и маменька, позвольте представить вам моего супруга, капитана сил специального назначения Генерального штаба Российской Федерации одного из верхних миров Основного Потока, Старшего Брата, победителя античного бога грабительской войны Ареса-Марса и сатанинского отродья херра Тойфеля, Адепта Силы и Адепта Порядка, Патрона Воинского Единства, господина Тридесятого Царства, Специального Исполнительного Агента Творца Всего Сущего и Божьего Бича, бога-полководца священной русской оборонительной войны, самовластного князя Великой Артании, победителя аварского кагана Бояна и монгольского хана Батыя, защитника русских, сербов и болгар, победителя демона Люци и императора Четвертой Русской Галактической империи, а также прочая, прочая, прочая.

Вот ведь хрень какая. Титул у меня, оказывается, длиннее и пышнее, чем хвост у павлина. Но тут, в монархическом мире, так положено: чем длиннее титул и пышнее парадный мундир, тем внимательнее тебя будут слушать при первой встрече. И ведь, в самом деле, стоило мне войти, как обстановка изменилась с точностью до наоборот. Теперь моя супруга чувствовала себя в родном доме хозяйкой, а ее папенька беспокойно ерзал на краю стула.

— Будем знакомы, Дмитрий Николаевич, — довольно неприветливо буркнул я и добавил в пространство свое коронное: — Лилия, ты мне нужна!

Хлоп! — и маленькая богинюшка стоит передо мной как лист перед травой.

— Тут я, папочка, — говорит она, — кого надо вылечить?

— Пока никого, — сказал я, глядя на торжествующую улыбку супруги и открытый в недоумении рот тестя, — а надо привести в чувство вон ту женщину, которая у меня числится тещей. Тут у нас началось все самое интересное, а она среди зрителей отсутствует.

— Не беспокойся, папенька, — сказала Елизавета Дмитриевна, — наша приемная дочь Лилия из числа олимпийских богинь — милейшее существо, и к тому же вполне квалифицированный доктор, состязаться с которым в мастерстве могут только профессора медицины цивилизации пятого уровня. Но они бессильны без своих диагностических машин и оборудования, а Лилия может почти все то же самое с голыми руками.

— Все то же с голыми руками я не могу, — проворчала Лилия. — В особо тяжелых случаях пациента нужно тащить в Тридесятое царство и погружать в живую воду магического Фонтана. Но в данном случае мы обойдемся и так. Случай сам по себе легчайший. Крекс! Пекс! Фекс! Готово!

Любезная теща открыла глаза, обвела присутствующих непонимающим взглядом, увидела такого красивого меня при полном параде, и чуть было снова не грохнулась в обморок. Однако Лилия рявкнула: «Сидеть!», и маменька Елизаветы Дмитриевны каким-то чудом удержалась на поверхности сознания.

— Ну вот, дорогие родственники, наконец-то вы все в сборе, а потому пора поговорить серьезно, — сказал я. — Вы, Дмитрий Николаевич, совершенно правы, говоря, что наше семейное дело в то же время является государственным. Однако трогать свою жену я не позволю никому — руки, ноги, головы оторву, и скажу, что так и было. Поэтому всем, а не только вам, рекомендуется