— Самое главное, — добавил я, — ты, Михаил, со всеми делами способен справляться самостоятельно, без понукания извне, потому-то я и забрал из вашего мира твою мать, склонную кушать людям мозг по поводу и без повода, и сам не докучал советами, мне было достаточно знать, что все у тебя идет хорошо. Но если на тебя налезет хоть Германия, хоть Британия с Францией, хоть Североамериканские Штаты, хоть все они разом, я приду на помощь и выверну наизнанку их всех, хоть поодиночке, хоть вместе взятых.

— Ну хорошо, — кивнул Михаил, — а теперь к делу. Я, сказать честно, тоже хотел бы хоть одним глазком глянуть на мир, к которому должен стремиться как к идеалу.

— Я думаю, что у тебя должно получиться что-то свое, но ничуть не хуже, чем у твоего прототипа, — сказал я, — а сейчас хватит разговоров, мы начинаем.

Магическая пятерка встала в круг, и Елизавета Дмитриевна заняла место между мной и Колдуном. Активация связей, проверка, продувка, зажигание, поехали…

На этот раз все прошло самым обыкновенным способом, на раз-два, без необходимости взламывать запертую сейфовую дверь. Просмотровое окно открылось на высоте примерно километра над Санкт-Петербургом, прямо под космами низко зависших серых туч, сеющих нудный мелкий дождь. Обычная погода для Града на Неве. На мой выпуклый глаз, в том мире стояла либо ранняя осень, либо позднее лето. Исторический центр города выглядел тщательно отреставрированным и вымытым буквально до блеска. Корабль у Петроградской набережной, где в Основном Потоке обычно стояла «Аврора», оказался ракетным крейсером «Москва». А на окраинах стеклом и металлом отблескивали заводские корпуса, расстилалось летное поле космоавиапорта «Пулково» и втыкались в небо упирающиеся в облака шпили небоскребов спальных районов. Переход от ретро-стиля в центре, к футуристической фантастике окраин был резким, будто проведенным по линейке архитектора.

— Красиво, ничего не скажешь, — произнес Михаил Александрович, из-за наших спин оглядывая панораму столицы Российской империи двадцать первого века. — Интересно, сколько это лет будет тому вперед от нашего времени?

— Примерно сто пятнадцать, Ваше Императорское Величество, — ответила моя супруга и добавила: — Дима, а теперь слушай меня внимательно…

Мир «Рандеву с Варягом», 17 августа 2021 года, город Санкт-Петербург, городской дом семьи действительного статского советника Дмитрия Николаевича Волконского, следователя по особо важным делам в Главном Управлении Государственной Безопасности при священной особе государя императора

Княжна Елизавета Волконская, штурм-капитан ВКС Российской Империи, великая княгиня Артанская, императрица Четвертой Галактической империи

Ну вот я и дома. Проскользнув через крышу семейного особняка, просмотровое окно зависло у нас в гостиной, прямо перед столом, за которым папенька с маменькой, постаревшие, но по-прежнему любимые, усаживались за накрытый обеденный стол, а горничная Луша готовилась подавать. Черное траурное платье и скорбно поджатые губы маменьки, а также черная муаровая повязка на рукаве у папеньки и без дополнительных пояснений говорили о том, что мои родители носят траур по единственной беспутной дочери, безвестно сложившей голову за веру, отечество и государя-императора. Сюда, под отчий кров, я стремилась все три года, пока продолжалось мое злосчастное приключение в других мирах, и мой драгоценный супруг мог только отчасти сгладить горечь разлуки с родными людьми, которые, наверное, думали, что я давно умерла.

— Папенька, маменька, ваша Лиза здесь! — позвала я, почувствовав, что просмотровое окно раскрылось и превратилось в портал.

Глаза маменьки округлились, она начала мелко креститься и неразборчиво бормотать молитвы, ведь ей, должно быть, казалось, что я обращаюсь к ней с того света. Выдержки у папеньки было явно побольше: глаза его, напротив, сузились, и он уставился на меня внимательным тяжелым взглядом, как на одного из своих подследственных. Мне это выражение лица тоже было знакомо: оно означало, что сейчас дражайшая дочурка получит выволочку по первое число за свои художественные безумства. Но страшнее всего было глядеть на Лушу: несчастная горничная буквально окаменела с супницей в руках, а лицо ее стало белее бумаги. Ведь не хотела же я никого пугать, Господи, само так получилось!

— Так, явилась наконец… — нарушил гробовую тишину папенька, с таким видом, будто собирался отчитать гимназистку Лизу за то, что она не ночевала дома, оставшись у «подруги». — А нам сообщили, что твой штурмоносец не смог затормозить после прыжка и разбился в джунглях на суборбитальной скорости, да так, что не нашли даже обломков. А искали на совесть, ведь ты же Волконская…

— Бесполезно было искать черную кошку в темной комнате, потому что ее там не было, — сказала я, делая шаг через границу между мирами. — Мой штурмоносец не разбился, а провалился в другой мир, где ваша дочь по неопытности сперва стала жертвой негодяев, а потом ее спас благородный герой и в тоже время очаровательный нахал, за которого она, то есть я, в итоге вышла замуж…

— И мужа нам своего ты, значит, тоже готова предъявить? — спросил папенька, при том, что маменька сидела тихо. — Надеюсь, это не какой-нибудь прохвост-забулдыга, который заморочил нашей дочери голову, воспользовавшись ее тяжелым положением?

Вот ведь папенька какой жук… Способностями госбезопасного физиогномиста он сразу установил, что я это я, его любимая дочь, которую он с пеленок знает как облупленную. Теперь сканирование сетчатки и анализ ключевых маркеров генетического кода будут для него лишь дополнительным подтверждением того, что он и так знает. Зато маменька, особа более легковесная, чьим основным предметом интереса являются оперные певцы и порхающие по воздуху балеринки, не знает, что и сказать. Рим, то есть глава семьи высказался, а потому ей лучше сидеть и помалкивать, ожидая поворота дела в ту или другую сторону.

— И никто мне ничего не морочил, — сгоряча заявила я. — Он был такой замечательный, очаровательный и надежный, что я сама его выбрала и женила на себе, а он всего лишь не возражал. Все как в обществе у одних наших добрых знакомых, где от женщины при заключении брака требуется желание, а от мужчины согласие.

Глаза у маменьки после этих слов округлились еще сильнее, а папенька только кивнул. Ничем-то его не удивить…

— Очень на тебя похоже, Лиза, — сказал он и тут же спросил: — И как вы там живете со своим любимым? Небось у твоего суженного да ряженого