Но самое интересное началось в мирах второй половины двадцатого века. Три матча в «Ред Алерт» — и счет на табло три-ноль. К этому моменту я уже изнывал от нетерпения, когда же закончится это кино. Мне хотелось вылезти из своей ванны, отряхнуть брызги былого существования и принести страшную встречную клятву, чтобы служить новому Командиру в первой линии командиром штурмовой бригады или хотя бы батальона, укомплектованного как раз остроухими воительцами. Я их научу, как правильно топтать ногами разных уродов, да так, что все ахнут. Я это умею, товарищ Бережной не даст соврать. Дайте только проснуться, принести клятву и встать в строй, а там, кто из разных натовцев не спрятался, я не виноват. Бить их будем больно и очень интересно.

Тысяча семьдесят шестой день в мире Содома, утро, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы, рабочий кабинет командующего

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

Сообщение о том, что полковник Рагуленко уже вышел из ванны и настойчиво требует встречи, настигло меня в рабочем кабинете. Я как раз вместе со всей магической пятеркой, при полном парадном мундире галактического императора, собирался отправиться в Зимний дворец мира тысяча девятьсот шестого года, чтобы оттуда попробовать открыть канал в мир Елизаветы Дмитриевны, первый из всех доступных нам искусственных миров. До этого вне Основного Потока нам доводилось вскрывать только тот несчастный мир, что был захвачен демоном Люци. И тут нас тоже могло ожидать подобное сопротивление, к которому мы, впрочем, вполне были готовы. И вдруг задержка. Однако все в «пятерке», а также приглашенные в качестве свидетелей Самые Старшие Братья понимают, что с Призывом не шутят. Как сообщила Лилия, товарищ Рагуленко сам себя разбудил (что звучит само по себе невероятно), отказался от релаксационного массажа госпитальными прелестницами, и теперь настоятельно требует, чтобы его проводили к Командиру, то есть ко мне. Как говорится, шок и трепет. Бывали у меня случаи экстренного принятия Призыва, но такой яркий случился в первый раз.

И вот дневальная по штабу вводит в мой кабинет будущего Верного, отдает честь и скрывается за закрывшейся дверью. Окидываю вошедшего Истинным Взглядом, и вижу, что, действительно, налицо Призыв в ярчайшем его проявлении. А еще я вижу, что в качестве наставника молодежи данный офицер для меня потерян, ибо он рвется в первую линию десантно-штурмовых подразделений. И пока не стихнет накал боев, не будут разгромлены Буши, Клинтоны, Трампы и эти, как их, Байдены, с передовой мой новый Верный не уйдет. А потом настанет очередь эйджел, и все начнется сначала.

— Товарищ Верховный главнокомандующий, — рапортует тем временем полковник Рагуленко, — разрешите принести вам страшную встречную клятву?

— Повторяй за мной, — отвечаю я. — Я — это ты, а ты — это я, и я убью любого, кто скажет, что мы не равны друг другу. Я убью любого, кто попробует причинить тебе хоть малейшее зло. Вместе мы сила, а по отдельности мы ничто. Я клянусь в верности тебе и спрашиваю, клянешься ли ты в верности мне?

— Клянусь! — отвечает мой визави, и мы с ним с грохотом проваливаемся в Командный центр Единства.

А там народу видимо-невидимо, ибо на данный момент у меня более полумиллиона Верных, как говорится, всех времен и народов. И в первом ряду стоят самые Старшие Братья, Велизарий, Багратион, Дмитрий Карбышев, псевдоличности «Неумолимого», корабль Рион и корабль Токан.

— Вот, — говорю я присутствующим, — это ваш новый брат. Прошу любить и жаловать, а также ввести в курс дела. А мне позвольте откланяться, ибо ждут неотложные дела, отчасти семейные, отчасти государственные.

Выныриваю на поверхность и тихонько говорю новому Верному, что дневальная покажет ему комнату, а когда настанет время обеда, отведет в столовую. Вечером, в крайнем случае, завтра утром, мы встретимся и поговорим, а сейчас, так уж совпало, меня и в самом деле ждет важнейший, отчасти государственный, отчасти семейный визит.

30 марта 1906 года Р. Х., полдень. Зимний дворец, Готическая библиотека

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

Император Михаил Александрович встречает нас собственной персоной. Если полтора года назад, когда мы только закончили работать с этим миром, он находился в самом начале своего возмужания, то теперь это уже вполне зрелый мужчина и монарх, однако,к несчастью, до сих пор неженатый. Взгляд, который он бросил на Кобру, говорит сам за себя. Ну где я ему возьму еще одну такую роковую брюнетку и мага Огня, согласную разделить жизнь с императором Всероссийским, выйти за него замуж по всем правилам православной церкви и рожать ему детей? А иначе нельзя. Российской империи данного мира только очередной династической коллизии не хватает, пусть даже она окажется сдвинутой на одно поколение позже. Отвести, что ли, Мишкина ко мне в метрополию, туда, где проходят обучение и перевоспитание бывшие будущие наложницы, еще не разу не бывшие на руках, и устроить среди них брачный конкурс красоты с расчетом два миллиона человек на место? Но об этом надо говорить позже, лично, с глазу на глаз, а не сейчас, при всех.

Впрочем, Михаил делает над собой усилие, и его лицо снова выражает приветливую доброжелательность.

— Я очень рад вас видеть, господа, — говорит он. — С момента нашей последней встречи прошло больше года, а кажется, мы расстались только вчера. Скажу честно, это было непростое время, даже несмотря на то, что гром победы по большей части заглушил вопли разных недовольных. Положение с правами и благосостоянием рабочих и мужиков у нас непрерывно улучшается, а вот либеральной публике опять все не так.

— Либеральной публике ты никогда не угодишь, — говорит Кобра. — Держать этот малый народец следует в ежовых рукавицах и при малейшем подозрении в работе на иностранные державы сразу загонять