где халвы невозбранно и пальмы в тепле

точка точка точка тире тире тире

точка точка точка но так не сигналят больше

напоследок взять провести по шторам

обреченной на рыбий корм рукой

попенять неведомому за что нам

эта доля и никакой другой

невиновно небо и туч не мучай

где за нас лишь плюшевый кит летучий

чтобы солнце бусины глаз зажгло

и собачка рядом веером лапок

бедный йорик аж бантик сбился набок

может кто-нибудь спросит ее за что

но под пальмами неисчислимы дни

где гранатовый сок попивают они

и полдюжины дюжин дают без слова

у которых поверишь сколько ни ткни

зарастает снова

«быть пять минут или не быть вообще…»

быть пять минут или не быть вообще

таков вопрос на выбор три ответа

один пометить птичкой пеликаном

и зайчиком и ежиком любым

быть зайчиком допустим но тогда

грозит жаркое или быстро бегать

быть ежиком и больно уколоть

сто лет уколотая проспала

пока случайный шоколадный зайчик

не углядел ее в гробу и спас

я жив еще но слишком часто сплю

какие сны в том частом сне приснятся

или пытаться спать гораздо реже

а сны смотреть отныне наяву

как кальдерон допустим де ла барка

любимая уколотая спи

или стараться быть наполовину

задумчиво уйдя в полусебя

полунебыть как виртуальный кварк

но там поди пращи и стрелы свищут

как уцелеть под натиском баллист

когда внутри хрустальной табакерки

игриво грудь полуприкрыв кудрями

так часто спишь что некому проснуться

эй кто-нибудь целуйте наконец

метаморфозы

нагоняет нимфу в пойме нездешний разум

вернее вражья похоть в шею дышит мощно

ни в кино ни стекляшки дарить не обязан

потому что он бессмертный бог ему можно

пискнуть поперек не посмей оглох к отказу

всю оглоблю между ног и ничего кроме

где неловкую изловил завалит сразу

обрюхатит пусть сучит копытце в утробе

подбегает нимфа к берегу плачет в голос

ой девки-русалки подводные подруги

чахнет девичья честь прахом по ветру гордость

прячьте пока не смял берите на поруки

на обидчика глаза из-под воды косо

скорей свои на резкость если не ослепли

вот становится нимфа тростником у плеса

где грудь белела и бедра полые стебли

согласно описи атом на каждый атом

вяжи зазнобу в снопы раз хотел до загса

тут философ паскаль возьми окажись рядом

бился бы об заклад да вот не оказался

взад-вперед время у свирели вкус соленый

шуршит камыш по-над речкой шумит зеленый

тихо свистит свирель не уловить ни слова

гнутся горы под железными городами

города вязнут в земле их возводят снова

сперва в достатке потом долго голодали

одни падали другие жили все реже

черный снег мертвым елям отрывает лапы

под багровым куполом а слова все те же

слишком быстро убегала лучше дала бы

чтобы умирать и обратно не рождаться

чего лучше не видеть того не дождаться

«перед тем как с темной горы спускаться…»

перед тем как с темной горы спускаться

надо всем откликнуться отыскаться

в одиночку ноша не по плечу

чтоб не ткнулись в проволоку под током

посигналю в ночь сигаретным оком

зажигалкой газовой посвечу

долго мы ходили куда хотели

кипарисы стаями асфодели

это прежним камешки или нам

с язычками газа все ярче в свите

ах неузнаваемые простите

если всех не вспомню по именам

здесь гора на том берегу вторая

звездный газ горит в руке не сгорая

высоко над пристанью подниму

покидая сушу огня не брошу

где написано оставляйте ношу

там вода а дальше по одному

«загрустив от нагрянувшей вечности…»

загрустив от нагрянувшей вечности

где по кельвину ноль холода

возражают другие конечности

что как рыба молчит голова

вот и лапки откинула с голоду

в полубоксе последняя вошь

вопрошают конечности голову

почему ты с утра не поешь

голова отвечает угрюмая

что ей петь совершенно нельзя

лучше молча о вечности думая

да и вы не пляшите друзья

«на полпути в степях кибенистана…»

на полпути в степях кибенистана

аж миражи вполнеба как в кино

мне чудо невозможное предстало

но выпало из головы оно

вернуть назад песчаные ухабы

мозоли от рюкзачного ремня

какое диво я вскричал тогда бы

какое блин вы спросите меня

но памятью оставлен я в покое

хоть все болты на раме подкрути

не допереть что собственно такое

предстало мне на этом полпути

с тех пор пройдя любые полдороги

в сортир и то протаптывая путь

я умственные подвожу итоги

стою как столб и жду чего-нибудь

как бы пилон электропередачи

из мозга праздную изгнав возню

стою духовно сам себя богаче

но чем не знаю и не объясню

«на уроке терпения в пятом классе…»

на уроке терпения в пятом классе

соколова сидела поближе к васе

чтобы вырасти быстро и не скучать

на линейке жемчужина всей дружины

но не ближе чем те что остались живы

скоро в загс да в печальной графе печать

этот вася почти эпический образ

у доски по алгебре вечный тормоз

постепенно в горкоме влксм

к выпускному они расписались с таней

но гражданских перечень состояний

невелик и последнее светит всем

я терпение выучил на пятерку

заграничную в срок получил путевку

ради прожитой жизни не жалко двух

но лет в двадцать раз возникает снова

пятый б любовь моя соколова

запорожье и детский немытый дух

там размолвка вышла вернее развилка

у него была на меня дразнилка

забежал вперед а то бы узнал

мы терпели долго но перестали

и старик перевозчик пометив крестами

закрывает за нами классный журнал

он

он не был в этом розвелле ни разу

зеленые личины ни к чему

а прилетел неразличимо глазу

неведомо вниманью ничьему

не существо а силовая область

сгуститься в нужной дате и версте

здесь приземленье лишь неловкий образ

зачем летать тому кто есть везде

условлено что запускали в паре

и приземлиться в неприметном баре

под снимком бейби рут в тени гардин

на сорок третьей но пришел один

он там сидит в притворстве полупьяном

на личность