черный ночной из баллона с шипением газ

чтобы о свет каменистый не стаптывать глаз

неописуемо словом какие пришли

посохи в сторону наземь пустые мешки

лозунг напутственный вязью попробуй прочти

если в мозолях изрезаны блеском зрачки

те ли тела из кого теперь вынуты мы

мнут в кулаках аварийные тюбики тьмы

в синапсах совесть гнездится не дольше тепла

встань и ходи что осталось нигде от тебя

«сообщат вначале устно…»

сообщат вначале устно

а потом придет письмо

и недолго будет грустно

а потом пройдет само

в сердце каждого живого

вшит защитный аппарат

превращает в шелест слово

если правду говорят

впереди тверда плотина

для которой мы река

если правда не противна

значит ложь наверняка

вышел в сумрак с сигаретой

на запястье тускл жетон

жизнь как в бане перегретой

из последней кожи вон

весть приносит против ветра

буквы глупые внутри

не бери у них конверта

хоть на дату не смотри

столько страшного бывает

что наверное к утру

только зорька запылает

заболею и уйду

вниз где свет с водой сливается

к отвязанным плотам

ложь и заживо сбывается

а правда только там

сад

вот гуляю степенно себе в саду

ковыряю у гипсовой нимфы в заду

подпираю где куст в беде

как понять в раю я или в аду

если надписи нет нигде

в том что умер особых сомнений нет

то ли месяц назад то ли пару лет

здесь хронометр умолк в груди

захочу стишки запишу в тетрадь

или даже на арфе дерзну сыграть

вон в гостиной стоит гляди

а у гипсовой нимфы в глазах роса

у нее не то чтобы есть глаза

два бельма как у них у всех

но лицо точнее день ото дня

и когда врасплох глядит на меня

словно мелкий глотает смех

почему я с ней один на один

вертограду праздному господин

а других не сыскать с огнем

то ли добрых дел комплект невелик

то ли мельком грехи как в облаке блик

каждый ноль и память о нем

вот цветы но ни птиц кругом ни стрекоз

только блеск запомнил и в бездну сброс

словно в устье прямой кишки

безысходный в восьмерку свернуть момент

то на арфе быстрый дивертисмент

то в саду то снова стишки

я на нимфу в упор на меня она

проступает кристаллами явь из сна

пробирает рентген цветы

только вспять отсюда струится свет

видно ад не другие которых нет

настоящий ад это ты

это гипсовая нагота до пят

в мшистой чаще маленький водопад

извивается меж камней

поперек ни души ни голоса вдоль

как же исподволь нарастает боль

мне никто не сказал о ней

«скончаться скажем в чине капитана…»

Устроиться на автобазу…

С. Гандлевский

скончаться скажем в чине капитана

зачем скончаться можно просто жить

быть менеджером среднего звена

помощником замзава по пиару

лауреатом премии дебют

поэтом премии поэт ловцом

простых монет в фонтанах госбюджета

и вот когда но это оговорка

когда не наступает никогда

а никогда становится работой

по графику с еженедельной явкой

на офисный брейнсторминг на утечку

мозгов

так можно жить почти везде

дремать себе в гробу без угрызений

в погонах с небольшой кассиопеей

за вычетом одной сидеть в гостях

у нового замзава доставать

одним ужасно дельным предложеньем

весь персонал но молча про себя

так тщательно что временами бред

отдать весь ланч бездомному коту

проверить небо разве это звезды

однажды все же вырваться на марш

каких-нибудь таких же несогласных

пусть даже не согласных ни на что

дрожать под алебардами омона

и больше никогда не умереть

пятый акт

С. Гандлевскому

сперва сюжет рождается из тьмы

струится речь в шатре притихшем нашем

на сцене свет там небольшие мы

роняем реплики руками машем

дурак в гробу но впереди река

где мужики цедили девку бреднем

мы нездоровы вроде бы слегка

мы сбиты с толку в действии последнем

внутри главврач простерся пауком

кто пациент тому весь мир больница

он призрака родителя боится

и на укол к сестренке прямиком

не рад ли ты ее фигурке юркой

с груженой галоперидолом фуркой

всегда в сознании к финалу сбой

из фабулы долой тогда свобода

так сложно персонажу быть собой

он выдумка а текст без перевода

вот опрометью зрители ко мне

между собой как все менты похожи

родитель корчится в ночном окне

то ухнет филином то строит рожи

потом фармацевтический покой

сомнамбул напряженные спирали

что за театр помилуйте такой

где отроду дверей не отпирали

вот буйный бог в издерганной узде

вот девкин труп с кувшинкой кое-где

тогда побег другой надежды нет

мы сами простыни крутить не промах

скорей спасатели с других планет

снимайте стражу на аэродромах

реви мотор мы улетим туда

где станем петь и толковать о многом

а кто записан в пьесе датским догом

тому и есть вся дания тюрьма

пора сквозь бархат звездного чертога

на пиршество всем чувствам и очам

есть многое на свете друг серега

что и не снилось нашим главврачам

реквием поперек

снова толпой алфавитно под голым небом

в списке откуда нужное вычеркнуть мелом

в сдвинутом спектре краски сурьма и кадмий

если нам лето позволят то зван не каждый

чутко над черной сиренью звенит пчела

кто-то умер вчера

кто-нибудь где-нибудь издалека не жалко

нет ему там ни лафета ни катафалка

под хасавюртом в лесу каменистом хмуром

в поле где реют стервятники над дарфуром

под занесенной с мачете слепой рукой

кто-то другой

если в сочельник цейлон целебес цунами

нам не беда потому что беда не с нами

или статистика спида скелетом с койки

наши ли станут портреты черны от скорби

смерть словно в смете итоговая черта

эта важней чем та

в сонме дежурных в шеренге грустящих хором

кажешься вороном хриплым крадешься вором

братской