С т а р ш а я  д о ч ь (раздраженно). Так, по-вашему, было бы ответом от всей души, если бы я сказала, что несчастлива, что очень страдаю?

М у ж ч и н а  п е р в ы й. Когда человек говорит правду, это видно по его лицу.

С т а р ш а я  д о ч ь. А по моему лицу что видно? Что у меня начался туберкулез? Что я чахну и умираю?

М у ж ч и н а  п е р в ы й. Разве у человека может быть только туберкулез?

С т а р ш а я  д о ч ь. А что еще? Глаза перестают видеть? Нос и уши скрючиваются? Губы отваливаются? Что вы видите на моем лице?

М у ж ч и н а  п е р в ы й (возвращаясь к ним, сердито). Тебя об этом спросила мать, с ней и разговаривай. Я в эти дела не стану вмешиваться. (Подойдя к софе, разворачивает газету, но в следующую же минуту замечает, что держит ее вверх ногами, и поспешно придает ей нужное положение.)

Ж е н щ и н а (дочери). Ладно, оставим это. Больше я никогда не стану спрашивать тебя о таких вещах.

На глазах у Старшей дочери выступают слезы.

С т а р ш а я  д о ч ь. А зачем спрашивать, мама? Всякий человек живет как может.

М у ж ч и н а  п е р в ы й (перелистывая газету). Вот это ответ.

Ж е н щ и н а (мужу). Ты не можешь немного помолчать?

М у ж ч и н а  п е р в ы й. А разве я говорю? Сижу и молчу. (Читает газету.) «Принесение в жертву двенадцатилетнего мальчика ради успешного завершения строительства плотины». (Говорит через газету.) Ты говоришь что только тебе вздумается, а я не смей и слова вымолвить. (Читает в газете.) «Бесчеловечный поступок подрядчика, строящего плотину в деревне Маддха близ Удайпура». (Говорит через газету.) Всему есть предел.

Женщина, положив руку на плечо дочери, подводит ее к письменному столу.

Ж е н щ и н а. Сядь, пожалуйста.

Старшая дочь, смахивая слезы, садится на стул возле письменного стола.

Скажи мне, только честно-честно, что тебя там гнетет?

С т а р ш а я  д о ч ь. Ничего не гнетет…

Ж е н щ и н а. Но все же?

С т а р ш а я  д о ч ь. …и все гнетет.

Ж е н щ и н а. И все-таки — что особенно?

С т а р ш а я  д о ч ь. Ничего особенно…

Ж е н щ и н а. И все же?

С т а р ш а я  д о ч ь. …и все особенно.

Ж е н щ и н а. Например?

С т а р ш а я  д о ч ь. Например… все.

Ж е н щ и н а. Ты хочешь этим сказать, что…

С т а р ш а я  д о ч ь. Я хочу этим сказать… До нашей женитьбы я думала, что очень хорошо знаю Маноджа. А теперь… Теперь мне начинает казаться, что я совсем, совсем его не знала.

Ж е н щ и н а (стараясь доискаться до сути). Угу… Хм… Видимо, ты нашла в его поведении что-то такое, что…

С т а р ш а я  д о ч ь. Нет. Ничего подобного. В этом смысле он совершенно безупречен.

Ж е н щ и н а. Но тогда, может быть, есть что-то такое в его характере, и он позволяет себе…

С т а р ш а я  д о ч ь. Да нет же, у него характер как у всякого другого. Скорее напротив, я бы сказала, что с ним легче и веселей, чем с любым другим человеком.

Ж е н щ и н а (по-прежнему доискиваясь более глубокой причины). Ну, а тогда в чем же дело?

С т а р ш а я  д о ч ь. Как раз этого я и не могу понять. Не знаю.

Ж е н щ и н а. А дела его идут хорошо?

С т а р ш а я  д о ч ь. Даже очень.

Ж е н щ и н а. А здоровье?

С т а р ш а я  д о ч ь. Прекрасное.

М у ж ч и н а  п е р в ы й (не глядя в их сторону). Если одно лучше другого, на что же тогда жаловаться?

Ж е н щ и н а (мужу). Ты дашь мне самой разобраться? (Дочери.) Если на все это ты не можешь пожаловаться, то, значит, должно быть что-то совсем уж исключительное или…

С т а р ш а я  д о ч ь. Или?

Ж е н щ и н а. Или… Или то, о чем не говорят вслух.

С т а р ш а я  д о ч ь. Нет, нет! Если хочешь, все дело в том воздухе, которым мы оба дышим.

М у ж ч и н а  п е р в ы й (посмотрев в их сторону). Как ты сказала? В воздухе?

С т а р ш а я  д о ч ь. Да, в воздухе.

М у ж ч и н а  п е р в ы й (недоуменно, разочарованно покачав головой, снова отворачивается). Тоже нашла причину… Воздух!

Ж е н щ и н а (испытующе ощупывая взглядом лицо дочери). Я не понимаю тебя.

С т а р ш а я  д о ч ь (вставая). Наверно, я не сумею это объяснить. (Делает несколько неуверенных шагов по комнате.) И не только другим, но и самой себе. (Вдруг остановившись.) Бывает ведь так, что…

Ж е н щ и н а. Да. Что же?

С т а р ш а я  д о ч ь. …что чем дольше живут вместе два человека, чем дольше дышат одним воздухом, тем больше чувствуют себя чужими друг другу.

Ж е н щ и н а. И вы оба это чувствуете?

С т а р ш а я  д о ч ь. По крайней мере о себе я могу это сказать.

Ж е н щ и н а (пристально посмотрела на нее). Почему ты не сядешь?

С т а р ш а я  д о ч ь. Мне так лучше.

Ж е н щ и н а. Если то, что ты сказала, правда, то не кроется ли за всем этим какое-нибудь особое обстоятельство, которое…

С т а р ш а я  д о ч ь. Да какое же обстоятельство?.. Вот он расплещет чай из чашки, вот придет он на полчаса позже со службы — все это мелочи, которые сами по себе и внимания не стоят, но почему-то они постепенно вырастают во что-то тяжелое, невыносимое. Все время во мне копится какая-то тайная неприязнь к нему, и я только жду предлога, чтобы выплеснуть ее наружу. И что же в конце концов происходит?

Женщина молча ждет продолжения ее речи.

В конце концов наступает предел, за которым следует взрыв. Но знаешь, в такие моменты он произносит одну-единственную фразу…

Ж е н щ и н а. Какую же?

С т а р ш а я  д о ч ь. Он говорит, что вместе с собой я принесла из этого дома что-то такое, что не дает мне ни в какой ситуации быть естественной…

Ж е н щ и н а (вздрогнув, словно кто-то дал ей пощечину). Что же именно?

С т а р ш а я  д о ч ь. Когда я спрашиваю его об этом, он всегда отвечает одно и то же…

Ж е н щ и н а. Что же он говорит?

С т а р ш а я  д о ч ь. Что я должна поискать ответ в самой себе или вообще в нашей семье и что сам он объяснить ничего не может.

М у ж ч и н а  п е р в ы й (снова повернувшись к ним). Вот как! Он именно так и говорит? Что же еще он говорит?

Ж е н щ и н а. Сейчас она не с тобой разговаривает.

М у ж ч и н а  п е р в ы й. Но ведь речь идет о моей семье?

Ж е н щ и н а. Твоя семья! Ха!

М у ж ч и н а  п е р в ы й. Значит, это не моя семья? Говори же — не моя?

Ж е н щ и н а. Если ты и в самом деле считаешь ее своей, то…

М у ж ч и н а  п е р в ы й. Говори, говори все, что ты хочешь сказать.

Ж е н щ и н а. Это я должна была сказать тебе десять лет назад.

М у ж ч и н а  п е р в ы й. Ничего, говори сейчас, пока десять лет не превратились в одиннадцать.

Ж е н щ и н а. Нет, никаких одиннадцати лет не будет! К этому все и идет.

М у ж ч и н а  п е р в ы й (пристально смотрит на нее. С укором). Не будет?.. Ну что ж, он очень хороший человек, этот Джагмохан. Кстати, он опять перевелся в Дели. Я встретил его на Коннот-плейс. Обещал как-нибудь зайти к нам.

С т а р ш а я  д о ч ь (теряя выдержку). Папа!

М у ж ч и н а  п е р в ы й. А что я такого сказал? Я только похвалил этого человека.

Ж е н щ и н а. Похвалил! Похвали так кого-нибудь другого.