– Но… это должно происходить органично, – сказала Златовласка. – Как органичный процесс может быть неправильным?

Медвежонок запрыгал от ярости.

– Органично?! – заорал он. – Какая дикая чушь! Нет ничего органичного в том, чтобы писать по наитию! Это всего лишь метод письма. Он подходит некоторым великим писателям! И не подходит другим великим писателям! Так что же делать, если он не подходит вам?

– Найти такой, что подходит? – спросила Златовласка.

– В точку!

Медвежонок схватил маркер и вернулся к доске.

– Если вы великий художник, вы можете нарисовать эту снежинку по наитию одним непрерывным движением, не стирая. Но очень немногие являются великими художниками. Остальные способны нарисовать что-то одним непрерывным движением, но выйдет кособоко, поэтому им придется стирать огромные куски нарисованного и продолжать пытаться снова и снова до тех пор, пока у них не получится правильно.

– Разве великие писатели не пишут десятки и десятки черновиков романа, пока не достигнут результата? – спросила Златовласка.

Медвежонок засмеялся.

– Да, если они писатели по наитию. Им приходится. Но снежинки не такие. Дай мне закончить, и ты поймешь, в чем суть.

Он стер части поменьше с каждой из прямых линий на шестиконечной звезде. Затем добавил в промежутки остроконечные выступчики.

Златовласка подумала, что это начинает походить на снежинку. Да, это еще не она, но стало видно, что к ней идет.

Медвежонок провел еще один цикл изменений, и теперь это действительно было похоже на то, что она видела в начале.

Еще один цикл, и он отступил от доски.

– Как тебе?

Златовласка ахнула.

– Выглядит… идеально.

– Она идеальна на каждом этапе, но этого этапа всегда недостаточно, – сказал Медвежонок. – Так можно продолжать вечно. Это математический объект, называемый фракталом снежинки[4], и ты можешь доказать, что длина его периметра бесконечна.

– Но после нескольких твоих заходов получилось ровно столько, сколько возможно с маркером с таким толстым стержнем, который ты используешь, – сказала Златовласка. – Как только длина каждого cегмента станет меньше диаметра стержня, внесение дополнительных изменений уже не будет иметь смысла.

– Точно! – сказал Медвежонок. – Следует отметить вот еще что. Первый этап правок был очень простым. Я стер части трех сегментов и дорисовал несколько линий. Второй этап был уже немного сложнее, а третий – сложнее обоих предыдущих.

– Но на каждом этапе все выглядело красиво и симметрично, – сказала Златовласка. – Идеально, но не законченно.

Медвежонок улыбнулся.

– Если бы я рисовал ее «органично», она не была бы идеальна ни на каком из этапов. Мне бы все время приходилось вносить серьезные исправления в каждую из частей.

– Это действительно глупо, – сказала Златовласка. – Кто бы стал рисовать снежинку таким образом?

– Ты хотела сказать, что для тебя это глупо, – сказал Медвежонок. – Потому что тебе кажется верным рисовать ее тем способом, который я только что показал. Но художник, работающий по наитию, возненавидел бы мой способ.

– Тогда… кто же прав? – спросила Златовласка. – Каков тогда лучший способ нарисовать снежинку?

– Тот, который лучше всего подходит тебе, – сказал Медвежонок. – А что я говорил тебе о разных методах написания романа?

– Всегда использовать тот метод письма, который подходит тебе, – ответила Златовласка.

– Вот именно. – Медвежонок отложил маркер и потер лапы. – Теперь ты готова ко второму этапу метода cнежинки?

Златовласка покачала головой.

– Выглядит как-то слишком просто. Ты говоришь так, будто любой может написать роман, а ведь это совсем не так. Процесс создания произведения искусства должен быть мучительным. Об этом все знают.

Телефон Медвежонка завибрировал. Он достал его, прочитал сообщение, затем несколько секунд тыкал в него пальцами и убрал.

– Ну смотри, Златовласка, ты пробовала составлять план-синопсис, и тебе это не удалось. Ты пробовала по наитию, и это тоже оказался нерабочий вариант. Что ты потеряешь, попробовав метод снежинки?

Логический подход Медвежонка ко всему стал заметно раздражать Златовласку.

Неожиданно дверь с оглушительным грохотом распахнулась.

В аудиторию ворвался большой злобного вида волк в маске. Он направил на Медвежонка огромный пистолет и выстрелил в него.

Медвежонок схватился за грудь.

Брызнула кровь.

Златовласка закричала.

Медвежонок упал на пол и не шевелился.

Глава 5

Как важно устраивать катастрофы

Большой Злой Волк направил пистолет на Златовласку.

– Я правильно расслышал? Ты собираешься использовать метод cнежинки?! Если ты это сделаешь, то обещаю – тебе будет больно. Очень больно.

Златовласка почувствовала, как кровь в венах внезапно закипела. Он не имеет никакого права! Она молча опустила голову и побежала на Большого Злого Волка, врезавшись ему прямо в живот.

Бум! Большой Злой Волк отлетел и ударился об пол.

Златовласка прыгнула на него и стала бить кулаками и ногами, кусалась, царапалась и кричала. Сев ему на живот, она прижала его лапы к полу по обе стороны от головы.

– Кто-нибудь, подберите его пистолет!

– Эй, полегче, блондиночка! – наконец-то сказал Большой Злой Волк, совершенно опешивший от ее прыти. – Я могу все объяснить.

– Ты убил Медвежонка! – заорала Златовласка во всю глотку. – А теперь хочешь полегче?

– Я… никого… не убивал, – сказал Большой Злой Волк, пытаясь восстановить дыхание.

Мохнатая лапа легла на плечо Златовласки.

Она повернула голову, чтобы посмотреть.

И увидела, как Медвежонок стоит и ухмыляется.

– Я в порядке, Златовласка. Это мой друг, Большой Злой Волк. Я попросил его ворваться и выстрелить в меня холостым патроном. У меня в лапе была капсула с поддельной кровью, я разбил ее о грудь.

Златовласка была настолько поражена происходящим, что не могла начать мыслить адекватно.

– Тебе лучше немедленно окунуть мех в холодную воду, иначе кровь потом ни за что не отмоешь.

– Эй, блондиночка, без обид, но ты тяжеловата, а сидишь у меня на животе, – донеслось от Волка откуда-то снизу.

Златовласка внезапно осознала всю глупость своего положения, поэтому поспешно слезла с живота Волка. Она нахмурилась и ткнула пальцем в Медвежонка.

– Что все это значит? Вы двое до смерти меня напугали вашим ужасным трюком!

Медвежонок опустился на колено и взял руку Златовласки в свою мягкую лапу.

– Мне очень жаль. Я хотел научить тебя чему-то, и это лучший способ из мне известных. Простишь меня?

Златовласка не знала, что сказать в ответ. За последние пару минут у нее внутри все перевернулось. Она запыхалась, злость, страх и смущение одолевали ее одновременно.

Волк встал и отряхнулся, затем осторожно погладил лапой живот.

– У людей очень твердые головы, ты в курсе?

До Златовласки дошло, что она могла