Недисциплинированность комсостава, не желавшего усложнять себе жизнь усложнением боевой подготовки, была, безусловно, и одной из причин «основного противоречия предрепрессионной» РККА» – противоречия между передовой военной теорией и качеством реализации теоретических разработок на практике.

Так, в первые дни 1937 года такой действительно передовой военный деятель, как комвойсками БВО И.П. Уборевич, вынужден был констатировать в приказе по округу, что так и «не начата проработка с комсоставом по-новому ПВО, ПТО, ПХО [противовоздушной, противотанковой и противохимической обороны. – А.С.], самоокапывания, как это выявлено на маневрах БВО 1936 г. Одним словом, установки наркома и наши опыты 1936 г. в должной степени до лейтенантов и комвзводов не доведены»477. Специалисты из УБП РККА, готовившие приказы наркома о боевой подготовке на следующий год, учитывали все требования современной войны – но в такой важнейшей стратегической группировке Красной Армии, как КВО, эти приказы не читали даже многие работники штабов корпусов! (Вряд ли 15-й стрелковый корпус, на партсобрании штаба которого 22 декабря 1936 г. был оглашен такой факт, представлял собой исключение среди других – от которых протоколов партсобраний не сохранилось). А в 115-м стрелковом полку 39-й стрелковой дивизии ОКДВА приказа наркома обороны № 0106 от 3 ноября 1936 г. – дававшего подробные указания по боевой подготовке на 37-й – еще к апрелю этого 37-го не знало 80 % комначсостава!478

Помимо упрощения содержания боевой подготовки, стремление комначсостава и младшего комсостава «делать «как легче» проявлялось в малой его требовательности к качеству отработки бойцами учебных задач.

Экономя свои усилия, обучающие, во-первых, мирились с тем, что боец или курсант учебного подразделения так что-то и не усвоил, не требовали от него исправлять допущенные ошибки – а то и вообще не проверяли усвоение.

В ОКДВА, например, отсутствие «желания» «подмечать все недочеты» обучаемых и «устранять их» еще в начале 1937-го отличало по меньшей мере весь младший комсостав. Ведь составители отчета штаба армии от 18 мая 1937 г. надеялись «воспитать» такое желание только в будущих младших командирах, в тех, кто еще только учился в полковых школах479. Впрочем (как выявилось в конце апреля 37-го на сборе начальников полковых школ), «отсутствием требовательности и настойчивости» в устранении недочетов обучаемых в ОКДВА страдали и учителя младших командиров480…

В «предрепрессионном» КВО снисходительность к ошибкам обучаемых проявляли даже в «ударных» 24-й и 44-й и приграничных 45-й и 96-й стрелковых дивизиях. Вот лишь факты, попавшие в приказы по 17-му стрелковому корпусу (в который входили 24-я и 96-я) за первую половину 1937 г.:

– младшие командиры 24-го артиллерийского полка 24-й дивизии занятия «проводят слабо, не указывают на ошибки, не поправляют бойцов» (приказ № 01 от 4 января);

– учет усвоения на занятиях с младшим комсоставом в этом и 17-м корпусном артиллерийском полках не ведется (№ 035 от 2 июня);

– в 96-й дивизии на стрелковых занятиях «наблюдается бесконтрольность», «руководители занятий не замечают ошибок, мало исправляют […] недостаточно требовательны» (№ 040 от 13 июня)481…

Когда в феврале 1936-го, проверив физподготовку одного из отделений 2-й стрелковой роты 71-го стрелкового полка 24-й дивизии, помполит 17-го корпуса дивизионный комиссар И.В. Сафронов «объявил отделению, что результаты их работы неудовлетворительные, буквально все были ошеломлены. До этого их хвалили…»482. На занятиях никто не указывал этим бойцам на то, что в каждом упражнении они делают по две-три ошибки, а пять упражнений на турнике выполнять вообще не умеют… А вот факты, упомянутые в приказах по 44-й дивизии за 1936 год:

– на стрелковых занятиях в 132-м стрелковом полку у младшего комсостава «отсутствует требовательность» при отработке бойцами подготовительных упражнений (приказ № 033 от 10 февраля);

– мобилизационное учение в 130-м стрелковом и 44-м артиллерийском полках и отдельной зенитно-пулеметной роте дивизии показало, что «отсутствует контроль за готовностью бойца со стороны мл[адшего] к[оманди]ра» (№ 052 от 11 марта);

– в 44-м отдельном батальоне связи и в отдельных ротах связи 130-го и 132-го стрелковых полков младший комсостав «мало требует при повторении показанного приема» (№ 073 от 3 июля);

– на занятиях со старослужащими в дивизии не стремятся ликвидировать пробелы в их выучке (№ 0308 от 17 декабря).

А приказ № 016 от 25 января 1936 г. констатировал, что в отдельном разведывательном дивизионе «тщательная поверка знаний бойцов и курсантов [учебных взводов. – А.С.] за первую ступень [обучения. – А.С.] не предусмотрена» вовсе483… То, что «младший командир недостаточно работает над устранением ошибок бойца», в августе 36-го отмечали и в штабе 45-й дивизии484.

То же самое видим мы и в частях 23-го стрелкового корпуса – чья повседневная жизнь, благодаря сохранности документации, известна нам лучше, чем жизнь других войск БВО. Проверив 14–24 декабря 1936 г. боевую подготовку 155-го и 156-го стрелковых и 52-го артиллерийского полков 52-й стрелковой дивизии, комкор-23 К.П. Подлас убедился, что комсостав не исправляет ошибок бойцов; по свидетельству комполка-154, так же было тогда и в четвертом полку 52-й – 154-м стрелковом.

К чему приводила снисходительность к плохому усвоению, видно, например, из итогов физподготовки бойцов ОКДВА за декабрь 1936 – март 1937 г. «[…] Много занятий, много трудов, – докладывал 26 марта 1937 г. В.К. Блюхеру начальник штаба этой армии С.Н. Богомягков, – а результаты никчемные», так как нетребовательные командиры не исправляют ошибки в выполнении упражнений485.

Во-вторых, от бойцов и курсантов учебных подразделений сплошь и рядом не требовали тщательно отрабатывать все «мелочи», все детали упражнений и приемов.

«Невнимание к «мелочам» в обучении и отладке оружия, – подытоживал приказ по Приморской группе ОКДВА № 0517 от 15 ноября 1935 г., – послужило основной причиной топтания на одном месте в овладении 1-ми двумя задачами КС [курса стрельб. – А.С.] в течение почти целого года»486. А между тем подобное «невнимание» – и не только в стрелковой подготовке – сохранялось в ОКДВА вплоть до начала массовых репрессий. Ведь составители отчета штаба этой армии от 18 мая 1937 г. надеялись «воспитать» «желание и умение» «работать над мелкими, но важными вопросами, от которых в конечном счете зависит боевой успех с наименьшими потерями [выделено мной. – А.С.]» только у новой генерации младших командиров – у тех, кто еще только учился в полковых школах487. Значит, на отшлифовку «мелочей» тогда все еще не обращал внимания ни младший комсостав, ни обучавший и инструктировавший его средний и старший. Это подтверждает и обобщавшая результаты майских и июньских проверок справка «Состояние боевой подготовки войск ОКДВА к 15 июля 1937 г.»: в тактической подготовке «глубокой, осмысленной проработки деталей […] у бойца не отрабатывается. Тактическая подготовка проходит поверхностно»; в огневой тоже налицо «отсутствие кропотливой и углубленной работы с каждым бойцом»488…

От «предрепрессионных» КВО и БВО