ОКДВА в начале 1936 г. танкисты зачастую стреляли лишь с ровных площадок, причем танки при этом вели только лучшие механики-водители – умевшие остановить машину там и тогда, где и когда это было нужно стреляющему, чтобы произвести прицельный выстрел. Стреляющих там не тренировали не только в поиске целей, но и в горизонтальной наводке оружия: местонахождение цели сообщалось заранее, и танк трогался с места, уже повернув башню на нужный угол!
«При организации тактических учений со стрельбой боевым патроном у командного состава не наблюдается стремления поставить экипажи в условия, приближенные к боевым», – констатировала комиссия врид начальника 1-го отделения 1-го отдела АБТУ РККА майора В.П. Пуганова, проверявшая с 29 июня по 4 июля 1937 г. 1-ю тяжелую танковую бригаду БВО (занижение требований к стреляющим в которой фиксировали еще и в июле 36-го)465. «Целые годы послаблений, облегчения» в огневой подготовке были к лету 37-го за спиной и у танкистов 45-го механизированного корпуса КВО466; весной 37-го курс стрельб упрощали и в 23-й мехбригаде ОКДВА…
Механиков-водителей – игнорируя необходимость тренировок на реальной местности – долго учили ездить почти исключительно на танкодромах. «Танкодромы нас и загубили, – признавался 10 декабря 1935 г. на Военном совете при наркоме обороны командующий ОКДВА В.К. Блюхер. – […] В прошлом году мы погибли на маленьких, узеньких пересеченных долинах и низинах», да и в 1935-м 90 % вышедших на сентябрьские маневры танков 2-й механизированной бригады застряли на заливных лугах… На то, что танкисты обучаются вождению только на танкодромах и «чересчур мало работают на настоящей местности», сетовал и выступивший перед Блюхером заместитель комвойсками ЛВО комкор В.М. Примаков. В его округе (где, кстати, дислоцировался один из четырех советских мехкорпусов) незнакомство «мехводителей» с реальной местностью доходило до того, что в целом ряде случаев они, по аналогии с покрытым травой танкодромом, расценивали яркую зелень луга как признак не топкого, а, наоборот, удобного для езды места, смело направляли туда танк – и, естественно, застревали467…
С лета 1936 г. в ОКДВА подготовку механиков-водителей стали выносить на реальную местность, но в апреле 37-го новый командир одной из двух мехбригад этой армии (2-й) констатировал, что «тактическая подготовка не в духе указаний Блюхера: занятий на местности проводится очень мало»468. В КВО «танкодромный уклон» в обучении вождению господствовал вплоть до начала чистки РККА. Служивший в 4-й мехбригаде БВО и прославившийся в Испании майор П.М. Арман еще на собрании актива Наркомата обороны 13–15 марта 1937 г. призывал «не бояться выводить танк в поле», так как «на одном танкодроме мы механика не подготовим»469…
В Приморской группе ОКДВА в начале 1936 г. – как выявили проверившие ее танковые части начальник АБТУ РККА командарм 2-го ранга И.А. Халепский и командующий группой командарм 2-го ранга И.Ф. Федько – ездить учили не только исключительно на танкодромах, но и… лишь по прямой (о том, что там не практиковали «нарушения нормальной работы того или иного агрегата или оборудования с целью обучения быстрому нахождению и устранению неисправностей»470, после этого можно даже не упоминать…).
Танкисты БВО к 1937 г. тактические задачи отрабатывали, «ползая по штатным буграм», «на знакомом месте» (ведь, «если выведешь на незнакомое место, то люди очень часто теряются в ориентировке»!)471. В отдельном танковом батальоне 100-й стрелковой дивизии КВО в 1936/37 учебном году такие сложные темы, как действия танков в лесу, в болотистой местности, в условиях задымления, вообще исключили из планов боевой подготовки, а в 45-м механизированном корпусе того же округа – как выявила в марте 1937 г. инструкторская группа полковника Л.А. Книжникова из АБТУ РККА – занижали вообще все требования к обучаемым.
Японский майор Суми указал на еще одно послабление в требованиях к механикам-водителям: «Ввиду недостатков обучения вождению танков внутри оборонительной полосы […] можно полагать», что в бою советские танки «не смогут показать достаточной эффективности»472.
В артиллерии стремление «делать «как легче» приводило к тем же упрощениям в огневой подготовке, что и в пехоте (только в артиллерии стреляющими были не бойцы, а командиры и младшие командиры). Вот, например, КВО:
– в 100-й стрелковой дивизии практиковали «увеличение мишеней во время артстрельб»,
– командир 1-го дивизиона 60-го артиллерийского полка 60-й стрелковой дивизии давал командирам батарей гораздо больше, чем в боевых условиях, времени на подготовку данных для стрельбы (заранее сообщая им места привязки их наблюдательных пунктов и огневых позиций и разрешая командирам вычислительных отделений заранее же вычислить координаты этих точек);
– командирам полковых батарей 70-го стрелкового полка 24-й стрелковой дивизии в начале июня 1937 г. облегчали стрельбу шрапнелью (разрешая стрелять ею на удар, словно осколочно-фугасным или бронебойным снарядом) – «чтобы дать баллы, а не подготовить бойцов и командиров к войне»473…
В ОКДВА, указывалось в отчете штаба этой армии от 18 мая 1937 г., «сложные условия тренировки избегаются вопреки требованиям всех приказов (плохое наблюдение, крестящий веер, отрыв одного снаряда и т. п.), вследствие чего и особые виды боя (горно-таежная местность, болота, зимние условия, форсирование) также не доработаны. Стрелковые упражнения курса стрельб проходят в легких условиях»474. И упрощения эти стали допускать отнюдь не перед самым началом чистки РККА месяцы: документы обеих дивизий ОКДВА, чья повседневная жизнь нам известна лучше всего (21-й и 40-й), упоминают о них и раньше. О том, что артстрельбы проводятся в упрощенной обстановке, на партсобрании 21-го артиллерийского полка 21-й дивизии говорили еще 13 августа 1936 г.; о том, что «в некоторых» полковых батареях «допускаются элементы упрощенчества» в стрелково-артиллерийской подготовке командиров орудий, «не выполняются полностью все требования наставления по огневой подготовке артиллерии», писалось еще в приказе по 40-й дивизии № 069 от 20 июля 1935 г.475
Бойцам-связистам командиры также ленились прививать все те навыки, которых потребовались бы в настоящем бою. Так, летом 1936 г. даже в двух «ударных» дивизиях КВО и БВО – 2-й и 44-й стрелковых – их не тренировали в беге, переползании и преодолении препятствий с телефоном и катушкой телефонного кабеля, а также с рацией 6-ПК.
«Мы считаем, что японцы несколько тверже соломы», – напомнил 26 мая 1937 г. на 3-й партконференции ОКДВА заместитель командующего Особой Дальневосточной комкор М.В. Сангурский476. Однако в 32-й, 35-й и 69-й стрелковых дивизиях и в 6-м Хабаровском отдельном стрелковом полку все равно не желали заводить жесткие чучела из каната или прутьев и обучать штыковому бою продолжали на мягких соломенных…
Командиры-танкисты БВО, стремясь «делать как легче», не желали тренироваться в наблюдении из танка и еще в январе – марте 1937 г. обучением механиков-водителей вождению руководили, находясь вне танка – стоя на броне (в 4-й механизированной бригаде) или сидя
