– Вы хорошо себя чувствуете? – участливо спросила девушка.

Саня поднял на неё полные страдания глаза:

– А Вы меня до каюты доведёте?

– Нет!!! – сестричка отпрянула от капитана 1 ранга.

– Жаль! – во внешнем облике командира произошли разительные перемены, и взгляд приобрёл привычную твёрдость. – Придётся самому.

И Александр Владимирович направился к Берёзе, уже застегнувшему рубашку.

– Недолёт? – Сергей указал глазами на ошарашенную медсестру.

– Пристрелочный, – усмехнулся Панкратов, задумавшись.

Через секунду он обращался к старшей медгруппы:

– Когда всё это, – он обвёл рукой лежащих на столах матросов, – закончится, я прошу весь медперсонал подняться ко мне в каюту – надо решить один организационный вопрос.

С этими словами командир вышел из кают-компании.

* * *

Часа через два в тамбуре перед командирской каютой весело щебетали все шесть медсестёр. Старшая, гадая, какой это вдруг вопрос потребовал разрешения, постучав, открыла дверь.

– Заходите! – раздался радушный голос хозяина.

Девушки переступили порог и обомлели – стол, за которым обычно сидели командиры боевых частей во время совещаний, был уставлен всевозможными деликатесами от фруктов до икры, а венчали всё это великолепие несколько бутылок красного вина.

Командир «Невесомого» сидел тут же – куда ж без него…

– Что?.. Зачем?!. – вскинулась было старшая, но Панкратов не дал ей закончить.

– Говорят, что «Каберне» очень способствует восстановлению крови.

– А мы тут причём?

– Ну не можем же мы тут вдвоём злоупотреблять – это уже пьянка получится, – встрял в разговор Сергей. – А в вашем присутствии и при непосредственном участии – уже медицинское мероприятие. «Praesente medico, – так сказать, – nihil nocet»[80], как говорили древние латиняне… – блеснул он скрытым запасом эрудиции.

– Ага! In vino veritas![81] – поддержал товарища хозяин каюты и победно глянул на Берёзу. «Мы тоже не ботфортом консомэ хлебаем!» – читалось в его глазах.

– Да, но in aqua sanitas,[82] – пыталась возразить старшая группы, хотя было видно, что, никак не ожидавшая от моряков таких познаний в латыни, делает она это по инерции и без энтузиазма, мобилизовав в памяти подготовку к зачёту по древне-медицинскому на втором курсе.

– Ну, воды вокруг нас всегда предостаточно, – сходу перевел Панкратов. Подумаешь – «аква» – она кругом аква, да и санита в каждом, пардон, туалете в бутылочке стоит!

– Поэтому, наверное, и такие здоровые, – подытожил Александр. – Не будем терять время на препирательства. Прошу к столу!

* * *

Убывая через некоторое время с борта большого противолодочного корабля «Адмирал Михайлов», сестрички клялись в искренней любви ко всем представителям Военно-Морского Флота и, в особенности, к командиру лучшего БПК.

Лучше один раз увидеть…

При подаче бросательных концов во время швартовки корабля, с его борта подающие ведут прицельный «огонь» лёгостями по тем, кто на берегу. Если бы не целились, то могли бы в кого-нибудь попасть.

Ф. Илин

Лёгость – небольшой парусиновый мешочек, наполненный песком, оплетённый каболкой и прикреплённый к бросательному концу для облегчения забрасывания последнего на причал, др. судно.

Военно-морской словарь для юношества. М.: ДОСААФ, 1985. стр.212

– Ваша задача на этой швартовке – смотреть во все глаза и никуда не лезть. Да, и самое главное, моряки, – смотрите, чтобы лёгость не стала вам в тягость… Всё ясно? – закончил капитан 2 ранга Сергей Берёза, недавно назначенный командиром «Дозорного», инструктаж матросов молодого пополнения, которых решил вывести на швартовку (принимали пришедший из морей большой противолодочный корабль, который швартовался к соседнему причалу).

– Так точно! – дружно ответили бойцы.

– Ну, тогда – вперёд и с песней!

«Дозорновцы» бодро повернулись налево и, подхватив швартовое имущество, пошагали на соседний причал, выделяясь на фоне заснеженных сопок ярко-оранжевыми спасательными нагрудниками. Впереди шли «годки» штатных швартовых команд, а на шкентеле – молодёжь, которым предстояло принять (хотя и пассивное) участие в первой в их жизни швартовке корабля.

И вот моряки на штатных местах: носовая швартовая команда на торце причала, кормовая – на корне, а молодёжь, чтобы было лучше видно и не мешать работе, – посредине, примерно напротив того места, где должен будет остановиться сигнальный мостик корабля, со стоящим на нём командиром и прочим начальством, вернувшимися с выполнения задач боевой подготовки.

Красавец БПК вышел в точку прицеливания, развернулся и, вздымая буруны под кормой, начал движение к причалу. Все замерли на своих местах. Тишину морозного утра нарушали лишь вой корабельных турбин, да команды, подаваемые на корабле. Корма пересекла срез причала и неудержимо двигалась к берегу. Казалось, ещё чуть-чуть, и все услышат, как винты скребут по камням осушки. Но…

– Обе машины – вперёд малый! – прозвучал голос командира.

Огромная махина в восемь тысяч тонн водоизмещения задрожала от проснувшихся в её недрах сотен табунов…

БПК стал быстро замедлять своё продвижение в сторону осушки, гася инерцию.

– Стоп машины!

Корабль продолжал своё движение назад, но уже лениво, и было видно, что остановится он там, где и положено.

На сигнальный мостик вышел адмирал – старший на борту, – и Берёза, стоя во главе строя молодых бойцов (дабы чего не учудили!), вскинул правую ладонь к козырьку, приветствуя высокое начальство.

– На юте – подать бросательный! – услышал Сергей Олегович очередную команду, и в тот же момент с вертолётной площадки корабля вспорхнула лёгость с привязанным к ней бросательным концом и птицей устремилась к причалу.

Берёза успел лишь подать команду «Внимание!» и проследить взглядом движение лёгости по маршруту «корабль-причал».

Но до причала оклетнёванная свинчатка весом в триста граммов добралась не сразу… Помехой в достижении ею этой светлой цели послужил лоб молодого матроса Васи, который, забыв про инструктаж, «думал и молчал о чём-то о своём». При соприкосновении со лбом лёгость не думала ни останавливаться, ни отскакивать, а продолжала поступательное движение к металлическому настилу причала, но уже вместе с головой, на месте которой тут же оказались мелькнувшие в воздухе Васины пятки.

В голове Сергея почему-то тут же всплыл анекдот про то, как Штирлиц искал свой браунинг в кармане брюк… Вернее – ключевая фраза анекдота.

Хорошая всё-таки вещь – старые (надувные) спасательные нагрудники! Защищают не только в воде, но и при падении с высоты. Вместо того чтобы шмякнуться о причал, голова матроса попала на подушку нагрудника, что и позволило ей остаться в относительной целости.

Подбежав к лежащему на причале матросу, Олегыч с облегчением вздохнул: лоб цел, глаза открыты, зрачки сошлись к переносице и пытаются закатиться вверх, веки мелко подрагивают – классический нокаут. Самое