– В Петродворце! – ответил за всех Никола Питерский. Он знает – не раз с родителями ездил…

– Ай, молодец! – похвалил старпом старшину. – А ещё, какие фонтаны знаете?

– Писающий мальчик! – заметив мнущегося за спиной старшего помощника, одетого в одни трусы, матроса, подал голос командир БЧ-1.

– Гениально, Вадим Алексеевич! – подбодрил штурмана Берёза. – Вы у нас, как эстет, самую суть ухватили! Где сей фонтан журчит?

– Оригинал – в Брюсселе, а копию, Сергей Олегович, я так полагаю, вы где-то в недрах корабля сыскали, – щурясь от полуночного солнца и кивнув на облачённого в «семейники» воина, ответил Окунев.

– Именно! – ещё более обрадовался капитан 2 ранга. – Обхожу себе тихо корабль, захожу в кормовое бытоустройство, а там это, с позволения сказать, тело, стоит посреди умывальника (ко мне спиной) и справляет свою ничтожно-малую нужду прямо на кафель палубы. До гальюна три шага!!! Но туда этот прототип Маннекен Писа не пошёл потому, что темноты боится. А какая-то сволочь (командир БЧ-5, возьмите на заметку!) свинтила «клювик» с пакетника освещения, и в гальюне темно, как у меня на душе, после того, как я увидел это непотребство.

Подхожу тихонечко, беру этого потомка Готфрида Третьего нежно за… Нет, штурман, не угадали! Выше!!! За шею я его беру и спрашиваю проникновенно: «А боеприпасы где?» Вздрогнул Петит Жульен, шланг из руки выпустил, да так неудачно, что собственные тапки оросил. «Какие боеприпасы?» – спрашивает. «Как какие? – говорю. – Неприятельские, вестимо!» Он аж совсем растерялся, думал, что у старпома крыша съехала. Поворачивается ко мне (благо, что поток уже иссяк) и, заглядывая в глаза, доверительно шепчет: «Нетути…» «Ну, раз нету, – отвечаю, – то и подвиг твой не засчитывается!»

По глазам стоящих в строю матросов Берёза видел, что задел их за живое, и сказанное им надолго отложится в памяти. Хотя, для большинства его обороты речи были тёмным лесом… Какой-такой Жульен? При чём тут боеприпасы? Эх, надо будет замполиту сказать, пусть лекцию в воскресенье спланирует…[79]

– Вот и решил я, мои дорогие коллеги, построить вас здесь, для того, чтобы вы лично лицезрели рождение новой скульптурной композиции: «Самсон, разрывающий пасть Писающему мальчику»! Боцман! – старпом повернулся в сторону боцкоманды. – Выдать этому оболтусу приборочный инвентарь, а дежурному по низам лично проследить, чтобы причал к утру был вымыт с мылом! И непременно в том виде, в котором есть! Эти труселя в цветочек ему очень идут. Ну, а с наведением порядка в кормовом умывальнике, будем после подъёма разбираться… Разойдись!

Матросы вмиг рассыпались по вертолётке, скатываясь по трапам вниз.

Утром о «Писающем мальчике» вся база говорила стихами…

День донора

Раз-два-три-четыре,

Есть ведь кто-то в этом мире,

Кто-то рядом, кто поймёт,

Разберётся и придёт,

Сотня, двести, миллион…

Это кто-то – где же он?

Он не врач и не герой,

Важно быть самим собой,

Девять десять, раз, два,

Лечат вовсе не слова,

Лечит кто-то, кто не ждёт,

Кто идёт и кровь сдаёт,

Три-четыре-пять-шесть…

Этот кто-то точно есть,

Кто не зря живёт свой век,

Это кто-то – Человек…

Проект «Может только Человек»

Столы в кают-компании были устелены не привычными накрахмаленными скатертями, а медицинскими клеёнками. Промеж столов сновали медицинские сёстры, а в коридоре кают-компании стояла очередь жаждущих «пролить кровушку» за благое дело.

Старшая из медперсонала заглянула в список и охнула:

– Куда ж вас столько? У нас норма тридцать-пятьдесят человек с корабля, а здесь – все сто двадцать!

– Сто двадцать четыре, – поправил её командир большого противолодочного корабля «Адмирал Михайлов» капитан 1 ранга Панкратов. – Причём, учтите, что это только с одного корабля. Сейчас остальные подойдут.

Девушка схватилась за голову:

– Да где ж я столько ёмкостей для крови наберу?

* * *

Неделю назад, узнав, что на дивизии планируется проведение Дня донора, Александр Владимирович обратился к экипажу:

– Несмотря на то, – меряя шагами вертолётную площадку, говорил Панкратов, – что нам определён лимит в пятьдесят человек с корабля, я настоятельно советую каждому, кого допустит начмед, сдать кровь.

Отметив про себя, что его слова не затронули душу стоящих в строю подчинённых, командир продолжил:

– Я не собираюсь рассказывать вам, что сданная кровь может спасти кому-нибудь жизнь. Об этом вы знаете не хуже меня… Скажу о другом: смена крови очень пользительна для мужского организма. Обновившаяся кровь, подобно молодому матросу, стремится как можно быстрее ознакомиться с новой обстановкой и точно так же лезет куда ни попадя… В том числе и в пещеристое тело, – и, видя улыбки на лицах впередистоящих, Александр Владимирович понял, что его слова задели за живое. – Но и это ещё не всё! Нигде и никогда вам не сделают подробных анализов абсолютно бесплатно, а, догадываясь, где и как вы проводите свои увольнения, для вас это будет не лишним.

Естественно, что после такой речи не было отбоя от желающих.

* * *

В кают-компанию заглянул командир сторожевого корабля «Невесомый» Сергей Берёза.

– Это здесь кровопролитие происходит? – и, увидев Панкратова, расплылся в улыбке. – А! Ты уже здесь! А моих сейчас старпом приведёт. Мы, как всегда, в первых рядах?

– Естественно! – ответил Саня, и, повернувшись к сестре, спросил – Уже можно?

Девушка в белом халате лишь вздохнула:

– Куда от вас денешься… Раздевайтесь.

Скинув рубашки, товарищи устроились на столе – голова к голове.

– Доктор! – обратился Берёза к колдовавшей возле Панкратова медсестре. – А Вы можете у него литра три скачать? Там же чистый коньяк!

Сестричка зарделась от «доктора» и кокетливо ответила, что, к сожалению, отбор крови осуществляется только по 400 граммов.

– Жаль! А какой бы коньяк был… Хоть всего три звёздочки, – Сергей кивнул на погоны Панкратова, – но зато «Командирский»!!!

– Моя-то кровь хоть на что-то годна, – парировал командир «Михайлова». – А твою, кроме анализов, и применить некуда! Да и те – хреновые…

Так, привычно переругиваясь и подкалывая друг друга, товарищи лежали на столе и наблюдали как медсёстры начинают отбор крови у других членов экипажа БПК.

Когда пластиковые мешки наполнились бурой кровью и были выдернуты иглы из вен, командиры почти синхронно соскочили со стола. Но если командир «Невесомого» сразу направился к аккуратно повешенной рубашке, то Панкратова при соприкосновении с палубой мотануло влево и он оказался почти