в Ленинграде, можно было перевести в Кронштадт не раньше очищения Невской губы ото льда. Но и после этого они не могли быть незамедлительно отправлены в поход, поскольку нуждались в установке противоминной обрусовки и изоляции, что можно было выполнить только в доках Кронштадского морского завода.
Вероятно, только отсутствием выбора в условиях жестко поставленной боевой задачи можно объяснить, что в своем докладе Военному совету КБФ капитан 1-го ранга Верховский допустил, мягко говоря, большие неточности. Если экипаж и командира Щ-303, совершившей в ходе кампании 1942 г. два боевых выхода, действительно можно было считать «отработанными» и «подготовленными», то к подводникам Щ-408 эти слова отнести было невозможно. Подлодка была завершена постройкой только в сентябре 1941 г. и включена в состав флота без прохождения вступительных испытаний. С большим трудом на полигонах так называемого Охтинского моря (так балтийские подводники называли участок реки Невы между Большим Охтинским и Литейным мостами) экипажу летом 42-го удалось отработать плавание в подводном и надводном положениях, погружение и всплытие. Выход в море в составе 3-го эшелона в октябре 1942 г. сорвался из-за повреждений, нанесенных снарядом, выпущенным немецкой батареей, для ремонта которых подлодка и осталась в Кронштадте на зиму 1942/43 г. Ее командир капитан-лейтенант П.С. Кузьмин, назначенный на должность в октябре 1941 г., ранее кораблями не командовал и в боевых действиях на подлодках не участвовал. С учетом вышеизложенного экипаж Щ-408 можно было считать пригодным для действий в простых условиях обстановки, но никак не в той, что, по данным нашей же разведки, сложилась в Финском заливе. По всем писаным и неписаным требованиям в такой поход подлодка должна была выйти с обеспечивающим командиром, на роль которого, в первую очередь, должен был быть назначен командир 3-го «щучьего» дивизиона бригады капитан 2-го ранга Г.А. Гольдберг. Ничего этого не было сделано командованием бригады, не поднимался вопрос и штабом флота, который должен был контролировать подготовку к выходу.
Возможно, внимание последнего было отвлечено целым рядом серьезных происшествий, которые произошли на бригаде в течение марта – апреля 1943 г. 19 марта на подлодке С-13 при неправильном обращении с боеприпасами, находившимися в кранце первых выстрелов, произошел взрыв 100-мм снаряда, в результате чего смертельное ранение получил один краснофлотец. Проведенное расследование показало, что его причиной стали невнимательность и халатность в обращении с боеприпасами, вследствие чего Военный совет КБФ принял решение о снятии с должности командира С-13 капитана 3-го ранга П.П. Маланченко и замене его на другого командира, ранее подлодками данного типа не командовавшего. В связи с этим 12 апреля Верховский донес в штаб флота о замене С-13 в составе 1-го эшелона на С-4.
Ей довелось числиться в составе 1-го эшелона весьма недолго – вечером 30 апреля из-за неправильных действий молодого матроса-электрика, которого никто из должностных лиц не контролировал, произошел взрыв скопившегося водорода одновременно в обеих группах аккумуляторной батареи. Три члена экипажа погибли, четыре были серьезно ранены, а повреждения, полученные кораблем, по оценке специалистов, требовали не менее чем трехмесячного ремонта и смены батареи. Приказом наркома ВМФ командир подлодки А.А. Бащенко и замполит были сняты с должностей, комдив Е.Г. Юнаков понижен в должности до командира подлодки, а инженер-механик, старшина группы электриков и вахтенный электрик преданы суду военного трибунала[56].
Переход подводных лодок Щ-406 и Щ-323 из Ленинграда в Кронштадт в ночь на 1 мая 1943 г.
Однако еще худшее происшествие произошло буквально несколькими часами позже. Поздно вечером 30 апреля группа в составе двух других подлодок 1-го эшелона – Щ-323 и Щ-406 – вышла из Ленинграда в Кронштадт. По плану переход должен был осуществляться по фарватерам № 4-А – № 401-А – № 401-Б – № 401-В. Вскоре после выхода за пределы огражденной части канала на Щ-406, которая шла первой, вышел из меридиана гирокомпас. Виной тому была халатность командира БЧ-5, который привалился к прибору, чтобы отдохнуть, а затем неосторожным движением включил рубильник неисправного репитера, вызвав замыкание гирокомпаса. Управление было тут же переведено на магнитный компас, но у того оказалось не включено освещение. На мостике Щ-406 произошла заминка, и руководитель перехода командир 2-го ДПЛ капитан 3-го ранга В.А. Полищук приказал Щ-323 идти головной[57]. Это указание оказалось явно непродуманным – на 323-й не было штурманской прокладки маршрута перехода и координат протраленного фарватера. Буксир «Социализм», который по плану должен был находиться в точке поворота на обходной фарватер, отсутствовал, так как в условиях малой видимости и при отсутствии компаса потерял ориентировку и через некоторое время вернулся в огражденную часть канала.
Из-за снежных зарядов корабли быстро потеряли друг друга из вида. Щ-406 шла по магнитному компасу, а спустя 34 минуты с момента аварии в меридиан пришел и гирокомпас. Выполнив все повороты на пути перехода по расчетам штурманов, Щ-406 дошла до ворот Купеческой гавани, но там во время маневрирования была снесена течением на мель, где находилась с 02.40 до 5 часов утра[58]. Лишь после того, как подлодка была снята подошедшим буксиром, ей удалось войти в гавань. За все это время Щ-323 в Кронштадт так и не прибыла…
Как выяснилось позднее, события на ней развивались следующим образом: при выходе в голову отряда Щ-323 работала машинами враздрай, ходила переменными ходами и сбила счисление. Не зная точно своего места, штурман лодки Шишаев и обеспечивавший его действия дивизионный штурман Солдатов надеялись увидеть синие проблесковые огни буксира «Социализм». Не увидев огни буксира, они не решились повернуть на переходной фарватер и прошли точку поворота примерно на 4,5 кбт. В 00.25 под корпусом Щ-323 внезапно прогрохотал мощный взрыв, после чего подлодка сразу же ушла под воду. Место подрыва в точности соответствовало району постановки немецких «штурм-ботов» вечером 24 апреля.
Глубина в месте гибели лодки была порядка 7 м, вследствие чего на поверхности выступали верхние части тумб перископов и антенные стойки. От воздействия взрыва донной неконтактной мины были разрушены продольные связи, в результате чего корпус корабля в районе носовой переборки центрального поста оказался почти полностью переломлен на две части. Пять первых отсеков были моментально затоплены со всеми находившимися в них людьми, большинство из которых погибли при взрыве.
Примерно через полчаса сторожевой катер ЗК-40 подобрал из воды трех человек, державшихся за выступавшие части тумб перископов. Один из спасенных был обеспечивавший переход подлодки дивизионный штурман капитан-лейтенант М.С. Солдатов, находившийся в момент взрыва мины на мостике у тумбы командирского перископа. У него произошел тройной перелом верхней части левого бедра. Вначале Солдатов потерял сознание и едва не
