Помимо немцев поиск подлодок осуществляла и финская авиация, а именно входившая в состав 5-го авиаполка 6-я авиационная флотилия (Lentolaivue 6). Флотилия, в свою очередь, состояла из четырех звеньев (lentue), два из которых были вооружены трофейными бомбардировщиками СБ, а два других – гидросамолетами «Дорнье» Do 22 и «Блэкберн» «Райпон» IIF. На 29 января флотилия располагала 1 °CБ, тремя «Дорнье» и шестью «Райпонами», к началу мая количество СБ увеличилось до 11–12 машин. 1-е звено СБ осуществляло поиск подлодок между меридианами о. Бенгтшер и Порккала-Удд, 2-е – между Порккала-Удд и Гогландом. Каждое из звеньев производило в сутки от двух до четырех вылетов.

Вообще же не будет преувеличением считать, что в результате предпринятых противником в начале кампании 1943 г. мероприятий весь Финский залив от меридиана о. Гогланд и далее на запад до меридиана Палдиски представлял собой сплошной противолодочный рубеж, создатели которого преследовали цель не только воспрепятствовать прорыву наших подлодок в Балтику, но и нанести им в случае такой попытки максимально тяжелые потери.

Корабли и катера ВМС Германии и Финляндии, задействованные для решения задач ПЛО (для несения ДОЗК на противолодочных рубежах и поиска ПЛ) в Финском заливе в 1943 г.[48]

Не учтены корабли, числившиеся в долгосрочном ремонте.

Подготовка к развертыванию подлодок 1-го эшелона

Как было показано выше, «План действий подводных лодок КБФ на коммуникациях противника в кампанию 1943 г.» не учитывал всех изменений в ПЛО противника, тем более что многие из элементов были введены уже после начала развертывания подлодок 1-го эшелона 1943 г. Впрочем, кое-какие новые сведения в разведотдел штаба КБФ все же поступали. Так, например, 30 марта о работах по постановке противолодочных сетей докладывал в штаб флота командир 15-го разведывательного авиаполка. При этом летчикам удалось обнаружить постановку не только визуально, но и запечатлеть ее на фотопленку[49]. 13 мая командующий флотом сообщил командующему Кронштадтским МОР, командиру Островной ВМБ и командиру БПЛ, что, по данным английского адмиралтейства, немцы с 11 мая производили постановку минного заграждения и противолодочных сетей с целью закрыть выход наших кораблей через район островов Сескар и Лавенсари. В последнем случае речь шла, скорее всего, об ошибочных данных либо дезинформации, но факт остается фактом – никаких дополнительных усилий по выяснению состояния рубежей ПЛО сделано не было. 3 апреля штаб БПЛ направил в штаб флота ходатайство с просьбой дать ВВС КБФ указания по обеспечению развертывания подлодок в Балтийском море. Первым пунктом данного обращения было «вести систематическую воздушную разведку Финского залива до меридиана Порккалан-Калбоды (выделено мной. – Авт.) с целью вскрыть систему ДОЗК противника, систему ПЛО и действия противника в Финском заливе»[50]. Реакция начальника штаба КБФ контр-адмирала М.И. Арапова была весьма раздраженной: «ЗНШ. Все это есть в общем плане. Устно проинформировать т. Верховского об этом, несмотря на то, что это он видно знает (подчеркнуто в документе. – Авт.). 2. Предложить т. Верховскому по этим вопросам не вести переписку, т. к. все изложено в документах I отдела. Арапов»[51].

Вероятно, такая реакция объяснялась тем обстоятельством, что за день до этого – 2 апреля – появилась директива ВС КБФ № ОП/422сс, в которой командующему ВВС флота предписывалось с 1 апреля вести разведку Финского залива с задачей вскрыть систему дозоров и противолодочной обороны противника до меридиана Хельсинки. Чем именно определялась западная граница обследуемого района, не понятно, тем более что «Планом действий подводных лодок КБФ» предусматривалась разведка по всей глубине залива[52]. В любом случае район Нарген-Порккалауддского рубежа в нее не попадал и никакой перепроверки донесения от 30 марта не производилось. Фактически из-за большого количества суток с нелетной погодой в начале апреля сделано было еще меньше. В погожие дни один-два самолета-разведчика Пе-2 вели разведку ледовой обстановки и кораблей противника в восточной и центральной части залива, но ничего нового к имеющимся данным добавить не смогли. Согласно отчетным данным, в апреле для дальней разведки Финского залива было произведено 47 самолето-вылетов, в мае – 25, в июне – 24. Сокращение числа вылетов после апреля объяснялось усилением противодействия вражеской истребительной авиации[53].

В результате вся выработка способов форсирования Финского залива на кампанию 1943 г. осуществлялась на основании старых разведданных и оценках обстановки, сложившихся к концу предыдущей кампании. Сформировалось мнение, что преимущественное движение подлодок в подводном положении является наиболее выгодным способом, поскольку, с одной стороны, обеспечивает скрытность от вражеских сил ПЛО, с другой, как считалось, при движении методом максимального прижимания к грунту («на максимальной глубине, имея под килем не менее 5—10 метров»)[54] позволяет уклоняться от встречи с неприятельскими якорными контактными минами. По опыту 1942 г. считалось, что при задевании корпусом за минреп у командира оставалось достаточно времени на совершение маневра уклонения. Весьма вероятно, что командиры погибших подлодок, будь им предоставлено слово, с этим мнением не согласились бы. Обеспечить проход над донными неконтактными минами должно было размагничивание подлодок перед походом, а избежать подрыва на антенных минах должна была установка противоминной обрусовки и изоляция выступающих частей корпуса резиной. Три подлодки были оборудованы специальными приборами ПАМ-К, предназначенными для подрыва антенных мин на расстоянии, путем создания в их антеннах тока, достаточного для срабатывания замыкателя. Для увеличения времени пребывания под водой каждая готовившаяся к походу лодка принимала большой запас средств регенерации воздуха, так, например, Щ-303 приняла 14 баллонов кислорода и 1400 регенерационных патронов[55].

Еще за шесть суток до того, как 8 апреля командующий КБФ утвердил «План действий подводных лодок», Военный совет флота отдал директиву № ОП/422сс, согласно которой командиру БПЛ и командующему КМОР надлежало уже 18–20 апреля выслать две первые подлодки на позиции в Балтийское море с учетом возвращения их до периода белых ночей не позднее 20–25 мая. На следующий день комбриг капитан 1-го ранга С.Б. Верховский доложил, что «для боевых действий в Балтийском море готовятся ПЛ ПЛ Щ-303, Щ-408, закончившие ремонт и имеющие отработанный личный состав и подготовленных командиров» (прил. 1.2). Щ-303 планировалось направить на позицию в устье Финского залива у маяка Уте, Щ-408 – на позицию в Норчепингской бухте у берегов Швеции. Собственно, выбор у комбрига был невелик – из всех перечисленных в «Плане» десяти подлодок 1-го эшелона в Кронштадте находились только Щ-303, Щ-408 и С-12, а также «малютки» М-96, М-102, которые не могли действовать за пределами залива из-за малой автономности. Субмарины же, находившиеся