от командира 1‑го арм. корпуса ген. Франсуа, то это последнее не соответствовало действительности. В бою против 28‑й пех. дивизии части 1‑го арм. корпуса немцев, правда, имели большой успех, отбросив эту дивизию, что, впрочем, далеко от полной победы, так как у них не оказалось сил преследовать русских. Но совершенно неверной была другая часть донесения об отступлении русских «по всей линии», так как у русских отошли лишь 1‑я отд. кав. бригада и правый фланг 20‑го арм. корпуса, в то время как прочие войска 1‑й русской армии не только не отступали, а даже отбросили немцев с поля сражения. Сомнительно также, чтобы 1‑й арм. корпус взял «много пленных, имущества», так как, кроме заблудившегося батальона 109‑го пех. полка и батареи, немцы никого в плен не взяли, если не считать отдельных единиц, обычных в любой незначительной стычке. К тому же пленение батальона 109‑го пех. полка составляет заслугу 1‑й кав. дивизии, а не 1‑го арм. корпуса.
Эти два донесения внесли явную «неточность» в оценку хода сражения под Гумбиненом. К тому же штаб 8‑й герм. армии 21 августа в 7 час. 45 мин. также представил в ставку оптимистическое донесение, которое гласило:
«Левое крыло 8‑й армии (1‑й арм. корпус) вчера вело бой с больших успехом, 1‑й арм. корпус отбросил части русского 20‑го и 3‑го корпусов, причем захватил несколько тысяч пленных и 8 орудий. Но к полудню силы 2‑й пех. дивизии истощились, так что наступление дальше не развивалось.
На правом крыле 1‑й рез. корпус отбросил части русского 4‑го корпуса в направлении на Гольдап, но затем наткнулся на сильные русские укрепления и не смог продвинуться дальше.
В центре 6‑му арм. корпусу не удалось продвинуться вперед.
По получении известий из Варшавы командующий армией решил отойти пока за р. Ангерап.
Транспорты и обозы ночью отведены назад. О том, как войскам удалось оторваться от противника, командующий армией еще не знает.
Штаб армии из Бартенштейна пошлет донесение в Кобленц»[13].
Из приведенного документа совершенно неясно, почему войска 8‑й армии отходят за р. Ангерап. По смыслу донесения, 8‑я армия имела успех на левом фланге, в центре же и на правом фланге не продвинулась. Она захватывает несколько тысяч пленных, отбрасывает два русских корпуса из числа трех корпусов, с которыми вела бой, и после всего этого отходит. Из всех приведенных выше доводов казалось бы естественным сделать вывод о необходимости преследовать два корпуса русских (20‑й и 3‑й), повторить всеми силами атаку против последнего русского корпуса (4‑го), разбить его и после этого повернуться против 2‑й русской армии. Но разница между доводами и выводами объясняется «неточностью» донесения относительно действительного положения на фронте. Отметив переутомление 2‑й пех. дивизии, авторы донесения не сказали того же относительно прочих частей армии, которые были утомлены не меньше, чем 2‑я пех. дивизия. Написав о тысячах русских пленных и захваченных 8 орудиях, авторы донесения умолчали о поражении 2‑й ландв. бригады, 33‑й и 36‑й пех. дивизий и дивизии Бродрюка, а также о том, что эти войска потеряли 20 орудий (6 орудий потеряла 1‑я пех. дивизия, 2 орудия – 2‑я ландв. бригада и 12 орудий – 35‑я пех. дивизия). Докладывая об отступлении 20‑го и 3‑го русских корпусов, авторы донесения умолчали об отступлении дивизий 1‑го и 17‑го корпусов и дивизий Бродрюка с поля сражения, о панике, царившей во всех перечисленных частях, а также о перемешивании частей, участвовавших в бою 20 августа, как естественном последствии этой паники. Был ли виновен в этом штаб 8‑й армии или штабы корпусов и дивизий, об этом трудно судить за отсутствием документов, но факты, перечисленные выше, имели место, чего не скрывают даже авторы II тома «Мировой войны», изданного Рейхсархивом[14]. Во всяком случае, неудачные бои 20 августа оказали свое влияние на решение командующего 8‑й армией отступить на запад.
Допустим, что штаб 8‑й герм. армии подробно, не скрывая неудачи, донес в Кобленц о бое 20 августа под Гумбиненом. Надо полагать, что такое донесение не вызвало бы недоумений о причинах отхода 8‑й армии. Начальник генерального штаба ген. Мольтке, получив такое неясное донесение, справедливо обратился за разъяснениями к штабу и командующему армией. К тому же ген. Притвиц вечером 20 августа донес об отходе к Висле, а штаб армии утром 21 августа донес об отходе только за р. Ангерап.
Поэтому ген. Мольтке 21 августа в 9 ч. 30 м. и потребовал от командующего 8‑й армией точного указания, что фактически предполагается им предпринять и является ли возможным наступление.
На этот вопрос командующий 8‑й армией в 9 ч. 40 м. того же числа ответил пространным донесением, сущность которого заключалась в следующем:
«Перейти в наступление сегодня же под Гумбиненом и южнее уже невозможно, так как 17‑й арм. корпус больше неспособен к атаке, к тому же получены донесения о наступлении, по крайней мере, трех корпусов, от Варшавы, Пултуска и Ломжи. Поэтому на восточном фронте намечено задержаться с 1‑м рез. корпусом на укрепленной позиции на р. Ангерап. Главный резерв крепости Кёнигсберг направлен туда походным порядком: 1‑й арм. корпус, если окажется возможным, будет перевезен по железной дороге в Кёнигсберг, Грауденц и прилегающий район. 17‑й арм. и 1‑й рез. корпуса двинуты походным порядком в западном направлении на Вислу, чтобы остановиться как можно севернее. Отход не может быть проведен без боя. Для поддержки 20‑го арм. корпуса 3‑я рез. дивизия должна быть перевезена по железной дороге из Ангербурга в Алленштейн.
2‑я ландв. пех. бригада сильно потрепана конницей против пика, части, находящиеся и Инстербурге и в Тильзите, стараются отойти на Кёнигсберг, но на них сильно наседают 2 кавалерийские дивизии противника. Здесь всего действуют со стороны русских восемь кавалерийских дивизий[15].
Приведенное объяснение командования 8‑й армии в некоторой мере вскрывает неудачи немцев в бою под Гумбиненом. Вмеете с тем оно страдает неопределенностью в вопросе о порядке отхода 17‑го арм. и 1‑го рез. корпусов, а также характеризует растерянность штаба армии при сложившейся обстановке, чего коснемся особо.
Решение командующего 8‑й армией о направлении 17‑го арм. корпуса на Алленбург, Фридланд, а 1‑го рез. корпуса следом за ним по более южному маршруту вызвало поправку ген. Мольтке. «Более северное направление» названных корпусов вызывалось тем обстоятельством, что 20 и 21 августа ген. Притвиц опасался удара с юга со стороны 2‑й русской армии. Ввиду этого начальник оперативного управления генерального штаба ген. Штейн 21 августа в 13 ч. 30 м. в разговоре по телефону с начальником штаба 8‑й армии графом Вальдерзее рекомендовал
