Спустя полчаса ген. Мольтке в 14 ч. 00 м. передал командующему 8‑й армией приказание о необходимости держать армию сосредоточенной и предложил обдумать отход под прикрытием линии озер к 20‑му арм. корпусу[17].

Обращаем внимание читателя на то обстоятельство, что ген. Мольтке и ген. Штейн требуют, чтобы 17‑й арм. и 1‑й рез. корпуса были направлены на 20‑й арм. корпус, который в то время располагался на фронте Едвабно – Нойденбург, где предполагал встретить 2‑ю русскую армию контрнаступлением.

Однако командующий 8‑й армией остается верен своему плану перегруппировки армии. В 20 ч. 02 м. 21 августа он ответил ген. Мольтке, что один русский армейский корпус в 6 ч. 30 м. утра проследовал через Пилькален на Гумбинен[18], что против Лыка и Иоганнесбурга наступают значительные силы, не считая трех корпусов с Нарева, что рекомендованное движение в настоящее время ген. Притвиц считал невыполнимым и потому армия будет продолжать движение в западном направлении, а для сосредоточения армии 1‑й арм. корпус будет по железной дороге подтянут к правому флангу 20‑го арм. корпуса, 3‑я рез. дивизия – по железной дороге на Дейч-Эйлау.

Мольтке лично пытался два раза беседовать с ген. Притвицом по телефону относительно плана дальнейшей операции и к вечеру 21 августа, наконец, выяснил, что ген. Притвиц не уверен в том, что ему с его слабыми силами удастся удержать даже рубеж Вислы.

Положение 8‑й герм. армии было действительно не блестящее. Командующий 8‑й армией ген. Притвиц и его штаб, видимо, так или иначе узнавшие о поведении вверенных им войск под Гумбиненом, не питали, да и не могли питать особых иллюзий при предстоявшем столкновении со 2‑й русской армией, а также не были уверены в благоприятном отходе войск из-под Гумбинена.

Только 21 августа командование 8‑й герм. армии стало приходить в себя. Корпуса с р. Ангерап отходили беспрепятственно, 1‑я русская армия не преследовала. Кроме того, штаб армии получил сведения от 1‑го рез. корпуса о хорошем настроении личного состава этого корпуса, а также о подобном настроении 20‑го корпуса. По свидетельству Шефера, в полдень 21 августа начальник штаба 8‑й армии ген. Вальдерзее выразил мысль о том, что можно подумать о наступлении в южном направлении.

Вечером 21 августа в приказе по армии объявлялось о перегруппировке сил в Восточной Пруссии к правому флангу, чтобы перейти в наступление против левого фланга новых сил противника[19] (подразумевалась 2‑я русская армия). Сосредоточение армии было намечено в районе Торн, Алленштейн.

В общем, вечером 21 августа командование 8‑й герм. армии приняло решение, сводившееся к тому, что 20‑й арм. корпус Шольца должен сковать 2‑ю русскую армию с фронта, 1‑й арм. корпус Франсуа должен был пристроиться к правому флангу, а 17‑й арм. и 1‑й рез. корпуса – к левому флангу 20‑го арм. корпуса.

Но, если верить Шеферу, об этом решении не знало германское верховное командование.

Из всего изложенного выше, в частности из приказа по армии от 21 августа, можно сделать вывод, что командование 8‑й герм. армии после длительных колебаний приняло правильное решение активно обороняться против 2‑й русской армии силами 1‑го, 17‑го, 20‑го арм. и 1‑го рез. корпусов на восточном берегу Вислы.

Но, приняв это решение и отдав в этом смысле соответствующие приказы, а также подняв боевую активность потрепанных корпусов, командующий 8‑й армией ген. Притвиц и начальник штаба армии ген. Вальдерзее должны были передать последующее руководство армией новому командованию. 21 августа оба они были освобождены от занимаемых должностей, а вместо них, по предложению ген. Мольтке, были назначены: командующим 8‑й армией ген. Гинденбург и начальником штаба армии ген. Людендорф.

5. Оценка обстановки новым командованием

Прежде чем изложить деятельность нового командования 8‑й герм. армии, считаем необходимым кратко охарактеризовать лиц, призванных восстановить положение на востоке.

Генерал от инфантерии Пауль Гинденбург особыми талантами не отличался. Еще за три года до начала мировой войны был уволен в отставку и жил с той поры в Ганновере. По плану мобилизации 1914 г. для него не было предусмотрено никакого назначения, хотя Гинденбург, несмотря на свои 68 лет, и хлопотал об этом. 3 августа он был у Мольтке, и последний обещал ему особенно важное назначение, как только возможность такового представится по ходу военных действий.

Назначая Гинденбурга на ответственный пост, ген. Мольтке подкрепил его ген. Людендорфом, который в мирное время был советником Мольтке по вопросам стратегического развертывания и «борцом за усиление вооруженных сил и широкое усовершенствование их вооружения». В первые же дни войны Людендорф прекрасно зарекомендовал себя в роли строевого начальника и сыграл исключительную роль в захвате Льежа. Людендорф считался по праву одним из талантливых офицеров генерального штаба и последовательным учеником Шлиффена. Перед отъездом на восток Людендорф был у кайзера и вместе с орденом за взятие Льежа, надо полагать, получил указания от верховного главнокомандующего в отношении взаимоотношений с командующим армией.

В то время когда Притвиц после некоторых колебаний принял, наконец, решение о перегруппировке войск против 2‑й русской армии, германское главное командование установило непосредственную телефонную связь с корпусами 8‑й армии и осведомилось о положении войск. По свидетельству Шефера, начальник штаба 20‑го арм. корпуса полк. Гелль в разговоре по телефону с ген. Мольтке высказался в том смысле, что наступление 2‑й русской армии на позиции корпуса вовсе не является основанием для оставления Восточной Пруссии, что корпус предполагает отразить наступление русских под Гильгенбургом и при этом, по мере возможности, перейти в наступление правым флангом. Полк. Гелль доложил, что обойдется собственными силами, тем более что 3‑я рез. дивизия выгружается теперь позади левого фланга корпуса в Алленштейне, а не в Дейч-Эйлау, как намечало командование армии.

Корпуса, бывшие 20 августа в бою под Гумбиненом, также высказали уверенность в успехе. При этом ген. Белов доложил, что третьего дня 1‑й рез. корпус «победоносно провел бой с превосходными силами, во всяком случае с гораздо более сильной артиллерией… войска великолепны, моральное состояние хорошее». Ген. Макензен также с уверенностью смотрел на будущее, хотя именно его 17‑й корпус потерпел под Гумбиненом серьезную неудачу и, как он приказал донести, понес очень тяжелые потери, особенно в пехоте. Ген. Франсуа чувствовал себя полным победителем. По его впечатлению, противник понес тяжелые потери.

Если раньше мы имели случай отметить, что донесение штаба 8‑й армии не соответствовало действительности, то на этот раз мы можем отметить,