задержку в приведении войск в боевую готовность в последние часы перед войной дал не вызов Павлова из театра в штаб, но необходимость расшифровки поступившей из Москвы Директивы № 1 (правильнее ее называть «директива без номера»). Получена она была только около часа ночи 22 июня 1941 г.[67], много позже прибытия Д. Г. Павлова из театра. Сам запуск процессов шифровки и дешифровки текста директивы в округах вместо условного приказа о вводе в действие плана прикрытия был сомнительным решением Москвы, повлиявшим не только на Западный округ, но и на Киевский. Дешифровки требовали дополнительные указания «не поддаваться на провокации».
Чего никто не мог предполагать и предусмотреть, так это скачкообразно катастрофического развития обстановки в воздухе. ВВС Западного особого округа насчитывали 1789 самолетов. Противостоявшую Д. Г. Павлову ГА «Центр» поддерживали 1628 машин 2-го воздушного флота[68]. Казалось бы, у советских ВВС есть небольшое, но преимущество. Но это иллюзия: отмобилизованные люфтваффе располагали в июне 1941 г. более многочисленным наземным персоналом, что позволяло выполнять наличным числом самолетов больше боевых вылетов в сутки. «Мессершмитты» и «Юнкерсы» могли подниматься в воздух по 5–6 раз. Это нивелировало формальное небольшое численное превосходство ВВС ЗапОВО даже с учетом действий части сил 2-го ВФ в Прибалтике.
Однако это было только одним аспектом проблем. Весной 1941 г. в СССР был запущен масштабный проект строительства бетонных взлетных полос на части авиабаз. Идея изначально была разумная: ликвидировать пропуски в учебе пилотов весной и осенью в период распутицы, когда аэродромы раскисали. Хуже было с практической реализацией этой идеи, порученной НКВД. В отчете о деятельности ВВС Западного фронта за 1941 г. есть такие слова: «Несмотря на предупреждения о том, чтобы ВВП строить не сразу на всех аэродромах, все же 60 ВПП начали строиться сразу»[69]. В их числе оказались 16 основных аэродромов, на которых были сосредоточены запасы частей округа[70]. В итоге сильные авиабазы округа оказываются за несколько недель до войны выведены из строя, а самолеты теснились на оставшихся, не перекопанных и не перегороженных строительной техникой.
Результат массированных атак люфтваффе на забитые самолетами авиабазы был немного предсказуем. Маневр советских ВВС (и не только в Белоруссии) был ограничен лишь авиабазами, счастливо избежавшими перекапывания взлетных полос. Полевые площадки без запасов горючего, боеприпасов и воздуха высокого давления проблему рассредоточения не решали. Соотношение же сил в воздухе именно в Белоруссии позволяло немецким ВВС методично выбивать авиасоединения Западного фронта за счет большего числа выполняемых вылетов. Рано или поздно немецким летчикам удавалось застать советские самолеты на земле в процессе заправки горючим или перезаряжания вооружения. Так, например, в ночь с 22 на 23 июня 127-й истребительный полк перебазировался на аэродром Лида и попал под удар. В документах полка об этом сказано: «В связи с тем, что не была обеспечена заправка ГСМ наших самолетов, они не могли подняться в воздух и при штурмовке были выведены из строя»[71]. Первый день войны стоил Западному фронту 738 самолетов, из них 528 самолетов было потеряно на земле и 210 в воздухе (в том числе 133 стали жертвами истребителей противника, 18 сбиты зенитками, а 53 не вернулись с боевого задания)[72]. Эти цифры вполне стыкуются с данными противника, люфтваффе заявили за 22 июня в Белоруссии, 180 сбитых советских самолетах.
Разгром страшный, и совершенно не удивляет самоубийство командующего ВВС Западного фронта И. И. Копца в конце дня 22 июня 1941 г. Однако причины его лежат не в плоскости решений Д. Г. Павлова и даже И. И. Копца. Точно такие же перекопанные взлетно-посадочные полосы были в зоне соседнего Юго-Западного фронта. Лишь ввиду лучшего соотношения сил ВВС ЮЗФ обошлись меньшими по абсолютным величинам потерями. Д. Б. Хазанов дает величину в 277 потерянных в первый день войны на земле самолетов[73] – «по неполным данным». В «Справке о потерях материальной части ВВС ЮЗФ с 22 по 30.6.1941 г.» указывается, что 22 июня на земле было безвозвратно потеряно (т. е. уничтожено противником) 135 самолетов и повреждено еще 102 машины[74]. Картина разгрома была схожей, и ее масштаб зависел от силы удара противника. Немцы выставили против 2003 самолетов Киевского особого округа немногим больше 600 своих самолетов.
Вместе с тем ошибочные решения в штабе Западного фронта тоже имели место. Роковую ошибку штаб Д. Г. Павлова в итоге допускает уже в первый день войны. Это переоценка группировки противника под Гродно. В вечерней (20.00) разведсводке Западного фронта от 22 июня 1941 г. утверждалось, что на гродненском направлении действуют две танковые и две моторизованные дивизии. Это утверждение не соответствовало действительности. Под Гродно находились только пехотные соединения вермахта, пусть и усиленные мощной артиллерийской группировкой, включавшей 14 дивизионов тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, а также полк реактивных минометов. Именно рев тягачей тяжелых орудий был принят за звук танковых двигателей. Полугусеничные тягачи же, вероятно, были неверно опознаны советскими летчиками как бронетехника противника. В отчетных документах уверенно утверждалось: «Воздушная разведка в первые же дни войны своевременно вскрыла Сувалкскую группировку мотомехвойск противника»[75].
Это ошибка имела далекоидущие последствия. В реалиях Второй мировой войны ключевую роль играли подвижные соединения, способные передвигаться с темпом до 100 км в сутки. Таковые составляли около 10 % от числа соединений сухопутных войск, но именно они решали глубокими ударами исход сражений. Обороняющемуся, как в случае с Западным фронтом в июне 1941 г., нужно было максимально точно знать, где находятся танковые и моторизованные дивизии врага. Требовалось противодействовать им в первую очередь – и противодействовать в том числе своими подвижными соединениями.
Д. Г. Павлов принимает кажущееся вполне логичным решение и направляет свой единственный боеспособный механизированный корпус именно на Гродно. Почему же он оказался таким? 6-й механизированный корпус М. Г. Хацкилевича был единственным в округе формирования еще 1940 г., укомплектованный автотранспортом и значительным числом новых танков (114 КВ и 238 Т-34[76]). Ценность остальных мехкорпусов именно как механизированных соединений для маневренного сражения была сомнительной. Избиение немцами 30-й танковой дивизии на Т-26 под Пружанами в первый день войны лишний раз это показало.
Причем первоначально 6-й мехкорпус был направлен на левый фланг, Д. Г. Павлов интуитивно направил его в полосу наступления 2-й танковой группы. Однако разведка действий танков под Брестом не вскрыла, и ценный резерв выдвигается под Гродно. Причем изначально положение корпуса М. Г. Хацкилевича было практически идеальным для контрудара в любом направлении: он дислоцировался до войны в районе Белостока, в центре Белостокского выступа. Под Гродно корпус встречает плотные массы наступающей немецкой пехоты, огонь зениток на прямой наводке. Тем временем танковые соединения Гудериана двигаются к Барановичам и далее на Минск, оставаясь незамеченными разведкой.
