При Фрике в Пруссии не было даже тотальной нацификации полиции. В первый год нацистского правления были уволены 1453 полицейских, считавшихся «предполагаемыми врагами» нацистского режима. Это составляло всего 7,3% от общего числа офицеров. Большинство из них были рядовыми полицейскими низших званий.15 Набор в политическую полицию, а затем в гестапо основывался на соответствующем полицейском опыте, а не на членстве в нацистской партии, СС, СД или СА. Рудольф Дильс позже вспоминал, что большинство первых офицеров гестапо были «старыми государственными служащими, а не нацистами», и они пытались «сопротивляться террору» штурмовиков. Таким людям, как Дильс, было очень трудно общаться с представителями СА в первый год нацистского правления. СА, как правило, относились к традиционным бюрократам с крайним презрением и постоянно игнорировали приказы действовать в рамках любого регламентированного государственного процесса.16

Очевидно, что Геринг и Дильс поддерживали жестокие репрессии против коммунистов в начале правления Гитлера. Эту поддержку поддерживал и Гитлер, который заявил: «Борьба с коммунистами не должна зависеть от юридических соображений». 17 В резкой речи перед прусскими полицейскими 17 февраля 1933 года Геринг заявил: «Каждая пуля, которая сейчас находится в стволе полицейского пистолета, — моя пуля. Если вы используете её для убийства, убийца — я. Я отдал всё это приказ, я беру это на свою совесть. Я беру на себя всю ответственность». 18 22 февраля 1933 года Геринг подписал указ, разрешающий членам СА вступать во вспомогательную полицию. Целью было использовать этих суровых уличных бойцов для подавления коммунистов. В течение нескольких недель численность вспомогательных подразделений СА превысила численность обычной полиции в соотношении семь к одному. Результатом стала волна террора. СА проводила жестокие рейды, арестовывала тысячи коммунистов и заключала их в так называемые «дикие концентрационные лагеря», где людей содержали без суда и следствия, избивали, пытали и часто убивали на заброшенных складах, в казармах и полуразрушенных зданиях по всей Германии. Оглядываясь назад, можно сказать, что решение Геринга использовать СА для подавления коммунистов было неразумным. Оно ознаменовало начало периода безудержного нацистского террора, сдержать который оказалось непросто.

Давая показания на Нюрнбергском процессе, Рудольф Дильс описал беззаконие и жестокость первых месяцев нацистского правления:

Коммунистов казнили различные партийные группы, особенно СА… Применялись следующие методы: людей, лишённых свободы, подвергали жестокому физическому обращению или убивали. Эти незаконные задержания проводились в лагерях, часто в старых военных казармах, казармах штурмовых отрядов или крепостях. Позже эти места стали известны как концентрационные лагеря, такие как Ораниенбург под Берлином, Лихтенберг, Папенбург, Дахау в Баварии и т. д.… Эти убийства маскировались выражениями: «Расстрелян при попытке к бегству», «Сопротивление аресту» или подобными им.19

Дильс подсчитал, что в 1933 году около 40 000 человек были взяты под «превентивное заключение», а в первый год правления таким образом были убиты от 5 000 до 7 000 политических оппонентов.20 По официальным данным, в 1933 году под «превентивное заключение» было взято 100 000 заключённых, но большинство из них содержались в первые месяцы. Эти цифры не включают тех, кого фактически похитили СА и отправили в пыточные подвалы и неконтролируемые концентрационные лагеря. Число убитых в 1933 году также сложно точно оценить, но, скорее всего, оно было ближе к 1000, чем оценка Дильса в 7000.

Хайнц Грефе, молодой берлинский студент юридического факультета, стал свидетелем первых актов насилия со стороны СА в марте 1933 года:

Государственный мятеж продолжается! Вчера и позавчера над всеми ратушами и общественными зданиями (судами, полицией и казармами) развевались чёрно-бело-красные флаги и флаги со свастикой. СА вооружена пулемётами и действует как вспомогательная полиция. Под защитой государственной полиции они штурмовали пабы и типографии. В Пирне сегодня в полдень СА заняли местную типографию и книжный магазин, арестовали персонал и выгнали остальных; они уничтожили вывески, свалили все печатные материалы на улицу и подожгли их.21

Вернер Шефер, комендант концлагеря Ораниенбург, утверждал, что у Дильса были «очень тесные отношения» с лидерами СА. По словам Шефера: «Ораниенбург вскоре стал единственным лагерем для политических оппонентов из Берлина и всей провинции Бранденбург… В Ораниенбурге [в конце 1933 года] не было и 1000 интернированных, а… Берлин был центром политических оппонентов НСДАП, и поэтому доля политических оппонентов там была необычайно велика».22

Шефер также не согласился с утверждением Дильса о том, что уголовная полиция и гестапо обращались с политическими заключенными неподобающим образом.

Жестокое обращение во время допросов в Берлине и то, что вся жестокость во время зверских чисток коммунистов исходила от СА. «Однажды, — вспоминал Шефер, — берлинское гестапо отправило в лагерь двух интернированных в состоянии крайне жестокого обращения. На следующий день я пошёл к… своему начальнику и попросил его вместе со мной направить протест в гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе и потребовать объяснений, которые я намеревался сделать темой доклада в прусское министерство внутренних дел». 23 После расследования этого инцидента было признано, что гестапо жестоко обращалось с заключёнными и не должно было отправлять их в Ораниенбург с такими травмами.

Ганс Франк, убеждённый нацист и министр юстиции в Мюнхене, утверждал, что произвольные аресты, жестокие допросы и систематическое насилие со стороны СА против политических оппонентов должны быть прекращены. 24 2 августа 1933 года Геринг распустил «вспомогательную полицию». Полицейские силы других земель Германии также отказались от насильственных услуг СА. Были изданы строгие правила, чётко указывающие на то, что гестапо, поддерживаемое полицией, является единственной организацией, имеющей право помещать людей под «превентивное заключение». СС взяла под контроль концентрационные лагеря и ввела строгие правила, регулирующие деятельность в них.

Если один день и можно назвать ключевым в становлении гестапо, то это, несомненно, 27 февраля 1933 года. В этот день был подожжён Рейхстаг, немецкий парламент. Это произошло в разгар последней демократической избирательной кампании. Когда Гитлер прибыл на место пожара, он сказал Дильсу: «Теперь пощады не будет. Любой, кто встанет на нашем пути, будет сражён». 25 Предположительно, поджог был устроен Маринусом ван дер Люббе, неграмотным коммунистом, родившимся в Голландии. Действовал ли он в одиночку, как он признался во время долгого допроса, или поджог был частью коммунистического заговора с целью свержения молодого режима Гитлера, или