Невольно вдохнув терпкий дым, я закашлялся, из глаз брызнули слёзы. Пришлось схватиться за поручень ограждения, чтобы не упасть.

— То есть, Светка поместила дочку в интернат, две недели назад? — в голове мутилось. При мысли о том, что Глазастик сейчас где-то там, совсем одна, и ни одного знакомого лица рядом — меня затошнило.

Она всегда боялась чужих людей.

Небольшой круг, в который были допущены я, Светка, её мать и её новый муж… К нему она привыкала полгода.

И вот теперь она совсем одна.

— Лилит собиралась тебе сказать, — Лука Брази подвинулся, пропуская вальяжную пожилую пару драконов. — Но вишь, как всё обернулось… Но мне весточку послать успела: я всё проверил. Баба твоя, то есть, бывшая, на сносях, — я тупо кивнул. — Вот и подсуетилась. Место чистое, дорогое. Мамки, няньки…

— Но?.. — я боялся того, что он может сказать.

— Но ей там нехорошо, тренер.

Я кивнул.

Ещё месяц назад я бы плюнул и вернулся в Москву. Затеял бы тяжбу со Светкой за опекунство, она бы выиграла — наши долбоклюи почему-то уверены, что с матерью ребёнку всегда лучше… А если мать — шалава, и меняет мужиков, как домашние тапки? Светка, слава богу, не такая, нашла всего одного, но…

Она сдала Глазастика в интернат!

Вот это у меня ваще в мозгу не укладывалось. Разве что…

Этот её настоял. Новый ребёнок, мол, новая жизнь…

Он мог.

— Я тут тебе приготовил, — сказал Лука Брази, передавая мне толстый лопатник из жесткой кожи. — Порталы, документы, бабки… Думаю, все поймут.

Я вновь кивнул.

Сердце забилось где-то в горле: я скоро её увижу! Но тут же накатила волна жара.

Игра. Второй тайм. Ребята.

«Мы своих не бросаем», — говорил Макс.

Но Глазастик… Плоть от плоти моей, самое дорогое, что у меня есть.

И вдруг я подумал о Лилит.

Она ждёт меня. Измученная страхом смерти, голодная… Она ждёт меня.

Но она — взрослая баба. А Глазастик — ребёнок. Напуганный ребёнок.

— Давай сюда лопатник, — сказал я. — Постараюсь вернуться, как только всё утрясу.

Я могу просто забрать её, — думал я. — И насрать мне на их фиговые законы, на Светку с её хахалем…

Я же всё придумал. Куплю домик с садиком — Глазастик любит цветы.

Она привыкнет, нет, правда.

Может, поначалу будет трудновато, но я справлюсь. Должен справиться.

Открыв бумажник, я увидел одну… две карты портала. Посмотрел на Луку Брази.

— Спасибо.

— Обращайся, тренер.

Я достал белый прямоугольник.

Лучше уйти прямо сейчас. Раньше сядем — раньше выйдем, как говориться…

Мимо пробежала одна из бронебаб Уховёртки. Она задела меня локтем, чуть не сбив с ног, и даже не оглянулась.

За ней рысью пронеслась пара тех самых пожилых драконов — с выпученными глазами, в развевающихся одеждах.

— Зайчонок, я тебе говорила, это добром не кончится, — пилила благоверная прямо на бегу, задыхаясь и то и дело хватаясь за обширную грудь. — Как только Маркуша затеял эти Игры, я сразу поняла: тебя опять заставят работать…

Я удивлённо огляделся.

Поглощенный мыслями о Глазастике, некоторое время я был неспособен воспринимать действительность.

Но сейчас вдруг понял: на Арене твориться нечто несусветное.

Всё пришло в движение.

Драконы громко переговаривались, волновались, трибуна Теночли опустела — кресла зияли, как дырки от выбитых зубов.

Отряд бронебаб окружил Монтесуму и в скором темпе двигался куда-то к противоположному краю поля…

Опять Уховёртка, — понял я.

— Что за кипеш? — спросил я Луку Брази. Тот пожал плечами.

Ну да. Мы же всё время были вместе, откуда ему знать?..

Князя видно не было.

Оглядывая стадион, я вдруг увидел Макса. Тот стоял у входа под трибуны и тоже глядел на толпу.

— Эй! — я помахал ему рукой. Макс просиял, побежал к нам…

Один раз его чуть не сбили — какие-то фанаты, чувствуя временную безнаказанность, устроили на поле свалку. Но Макс просто поднялся в воздух и перемахнул через кучу-малу. Заговорил он ещё на бегу.

— Ты ни за что не поверишь, Тим.

— Говори.

— Ашока взял Лилит в заложницы.

Я почувствовал, как сердце проваливается куда-то в желудок.

Кучно пошло, — метнулась в голове предательская мысль. — И где я так нагрешил?

— Как… — я сглотнул. Язык превратился в промокашку и впитал всю слюну.

— Фиг знает, — сказал Макс. — Я ведь всё проверил: апартаменты команды, его вещи, всю делегацию теночли… — быстро говорил он. — И — ничего. Полное зеро. Тогда я стал следить за Ашокой. Тот вёл себя нормально — стоял на кромке поля и ничего не делал. Но ближе к концу первого тайма к нему подошел какой-то чувак и передал пакет… Вот оно!.. — подумал я и…

— И?.. — поторопил я. Макс пытался перевести дух — было видно, что он несколько не в себе.

Пальцы побелели от холода: в них всё ещё была зажата карта портала…

— Я пошел за ним. Подумал: лучше потрясу его где-нибудь в уголке, а то дедуля будет недоволен… И не успел я его догнать, как Ашока взял, и зашел в номер к Лилит! Ну и началось! Шум, вопли, тарарам…

В голове у меня щелкнуло.

— Украденные артефакты он хранил в её номере, — сказал я.

— Точно!.. — страшным шепотом закричал Макс. Глаза у него расширились, в зрачках заискрили золотые пылинки. — Её комната стояла пустой, в неё никто не заходил. Я сам распорядился, чтобы там оставалось всё, как было…

— И Ашока припрятал там свои побрякушки, — подхватил я, не в силах молчать. — Он не знал, что Лилит вернулась — это хранили в тайне. И почуяв, что его выкупили, отправился проверить схрон, или забрать добро, или перепрятать — хрен знает, не важно.

— Теперь он требует, чтобы его отправили в Теночтитлан, — мрачно сказал Макс. — Вместе с Жезлом, Камнем Солнца и Лилит. И похоже, у нас нет выхода.

— Но почему он САМ не ушел? — я почему-то посмотрел