Сзади ко мне подошел Мишаня, положил мне голову на плечо и тихонько рыкнул, подтверждая мои слова. Несостоявшийсябраконьер вылетел из леса подобно ракете.

С Мишаней я подружился почти сразу, как поселился в деревне. В значительной степени в этом мне помог, конечно, Силантий Еремеевич. Ну, и, разумеется, мой дар тоже оказался совсем не лишним, а «библиотека» в Астрале подкинула мне соответствующую литературу.

Каждый день по два раза я занимался медитацией, проводя в Астрале по два часа зараз. С утра я учился принципам конструирования заклинаний, вечером конкретным заклинаниям по какому-либо из видов магии: Разума, Смерти и Жизни. Чаще всего Жизни, как будто незримый учитель чувствовал среду моего обитания. При выходе из Астрала у меня появлялась возможность практиковаться в этом виде магии. Четырехмесячный Кузька, над которым я осторожно ставил опыты, аккуратно воздействуя как на состояние и развитие его тела, так и разума, вымахал мне почти до середины бедра. А сообразительностью ему вообще не было равных. Мне даже стало казаться, что он вполне понимает человеческую речь. Во всяком случае, он выполнял любую мою команду, даже если до этого мы её с ним ни разу не отрабатывали.

Только вот с речными и болотными обитателями отношения у меня не сложились от слова совсем. В реке появился новый водяной хозяин вместо того, уничтоженного Василием Макаровичем год назад. Пока он вёл себя тихо, никого не притопил, не напугал. Как-то Еремеич проговорился, что речной народец меня сильно побаивается. Если я вдруг подхожу к реке, за версту туда-обратно все разбегаются, то есть расплываются, прячутся, никого не найдёшь.

А с кикиморами он меня так и не познакомил. Да и леших я больше в округе не встречал.

Старый скит стоял пустой. Разок я туда наведался вместе с Василием Макаровичем, подчистили, вывезли, всё, что оставалось, загрузив доверху и «уазик», и прицеп, который захватили с собой. Легендарных «церковных сокровищ», кроме того ларца, про которые упоминал Силантий Еремеевич, мы так и не обнаружили.

— Ты служку-то не закружил? — поинтересовался я у лесного хозяина, который составил нам компанию. Кстати, неприязненные отношения у него с колдуном вроде сгладились, исчезли, но в дружеские так и не переросли. Во всяком случае, заклинание «короткой дороги» Силантий Еремеевич Василию Макаровичу так и не передал.

— Выпустил я этого полячишку, — ухмыльнулся Еремеич. — Довел до мордовских лесов и вывел на железную дорогу к станции.

— До мордовских лесов? — ахнул лесник. — Это ж без малого четыреста километров с гаком.

— А то! — гордо ответил Еремеич. — Пусть знает наших! Оголодал он у меня. Десять дён одними ягодами да грибами питался. Двух лягушек сырыми сожрал!

Местный участковый, седоватый мужичок предпенсионного возраста в чине капитана милиции, Куликов Михаил Сергеевич, которого все в округе звали либо Сергеич, либо Анискин по имени одноименного телегероя, меня воспринял поначалу настороженно. Однако после того, как я подлечил ему «пузо», как он говорил, а по факту язву желудка, а его жене сердце, зауважал меня, стал величать не иначе, как по имени-отчеству Антон Николаевич.

Как-то раз вечером, сидя в беседке у самовара за столом за чашкой чая, я поведал Еремеичу о своих городских приключениях, о взаимоотношениях и с уголовниками, и с милицией, и с чекистами. Церковников тоже вспомнил.

— Искать меня будут, Силантий Еремеевич, — заключил я. — Рано или поздно наведаются и сюда.

— Ха! Не беда, — усмехнулся лесной хозяин. — Как наведаются, так и отведаются! Я уже давно, глядя на тебя, дорогу в Кочары всем закрыл. Ну, кроме, разве что твоего дружка Макарыча да автолавки. Ну, и тем, кто с тобой вместе приезжает. Остальные, если здесь не живут, сюда не попадут. Кружить будут, а не попадут! Анискин вон два раза приезжал, да так не доехал. Всё или в болото упирается, или в Коршево к себе назад возвращается! Знаешь, как он ругался?

Мы — и я, и банник, и домовой — все посмеялись.

— Может, попаримся? — предложил я Еремеичу. Как раз Федул баньку истопил.

— Не, — отмахнулся лесной хозяин. — Благодарствую, Антон. Не любитель я…

Глава 12

Глава 12.

Заочник школы дураков

Переславль.

— Привет, Денис Владимирович, — сказал я в трубку. — Как дела? Как поживаешь? Не соскучился?

— Антоха! Наконец-то! — радостно заорал в трубку Устинов, словно мы не виделись сто лет. — Какими судьбами? Ты где?

А виделись всего-то пять дней назад. Я приезжал пополнить свой бюджет с помощью клиенток Зинаиды Михайловны. Тогда с утра мы с ним и пересеклись, пообщались аж почти с полдня.

Сегодняшний мой визит был обусловлен необходимостью, связанной с посещением института. Вчера в обед в Кочары прикатил Василий Макарович и сообщил, что директору лесхоза звонили насчет меня из института.

— Завтра с утра к 10.00 тебе надо быть в институте, — заявил лесник. — То ли установочная сессия для заочников, то ли лекции какие. В общем, вот так.

Он вручил мне выписку из трудовой и заверенную в кадрах лесхоза рукописную копию паспорта. Я получил от него аванс за август в сумме 11 рублей 20 копеек, расписался в ведомости.

Выезд в институт рушил все мои планы. За Кузьку я не переживал — домовой Евсеич его голодным не оставит. Саженцы минимум на неделю останутся без магической подпитки, домик я на задах за огородом хотел сделать — берлогу для Мишани, который периодически стал заглядывать в гости. Медведь после соответствующих воспитательных процедур отнесся с понятием к тому, что по огороду ходить нельзя, грядки не топтать, овощи-фрукты не жрать, яблони-груши не трогать. В основном, Мишка заходил повозиться-поиграть с Кузькой да поклянчить лакомство, какую-нибудь сладость.

Теперь придется всё на время отложить.

— Я сейчас пока дома, — сообщил я. — К половине десятого выдвигаюсь на Костюкова к главному корпусу института. Если есть желание, подваливай.

— Обязательно! — заявил Устинов. — Выдвигаюсь!

Из своей деревни я выехал с утра, часов в шесть. Пользуясь возможностью «короткой дороги» проскочил уже не до Коршево, а до самого райцентра Кутятино, и около восьми утра был уже дома, на квартире. Квартира пустовала. Maman всё еще отдыхала на юге.

Я сварил себе кофе. В деревне я, в основном, пил чай да травяные настои, которые смешивала белая ведьма Цветана.