Почему Арди сейчас, глядя на уже ставшие знакомыми стены палаты госпиталя второй канцелярии, обо всем этом размышлял?

Наверное хотел отвлечься от мыслей о том, что не так давно уже лежал здесь. А еще не очень спешил смотреть в сторону сидевшего на стуле, читающего газету, напарника.

— Я вижу, что ты очнулся, — шурша широкими листами, произнес Милар.

Арди вздохнул и повернулся к напарнику. Судя по тому, что он был гладко выбрит, а за окном светило далеко не вечернее солнце летней Метрополии, то…

— Сколько я здесь? — спросил Арди.

— Вечер и ночь, — ответил капитан и, хлопая тыльной стороной ладони по газете, недовольно фыркнул. — Все первые полосы про Съезд. О том, каких пригласят поваров. Как пройдет церемония открытия. Будто это не политическое мероприятие, а фестиваль какой-то. Газетчики, демоны их заберы…

— Милар.

— Что? — капитан скосился в сторону напарника. — Будущей госпоже Эгобар мы сказали, что ты задержался в лаборатории. Она сделала вид, что поверила.

Тесс… Почему-то Арди чувствовал себя так, словно подвел невесту.

— Почему ты сразу не сказал, что вызвал подкрепление? — решил перевести тему Ард.

— Чтобы ты, — Милар свернул газету трубочкой и указал ей на голову юноши. — в следующий раз думал тем органом, который не только для сложения чисел предназначается. Ты же не в строительном, Вечные Ангелы, департаменте служишь, чтобы дома сносить.

— Там только входная группа обвалилась, — проворчал Арди.

— Ага. А вместе с ней мое уже не такое молодое либидо, когда мне пришлось, а мне, зараза ты клыкастая, таки пришлось же! Заполнять эти клятые бумажки, потому что ты очень ловко и удачно соизволил отключиться, — Милар, как и всегда, выдав в запале частично комичную, местами серьезную тираду, выдохнул и расслабился. — Ну а еще потому, что Инге нужно было видеть нашу неуверенность. Иначе бы она была начеку и не допустила ошибку.

Ошибку…

— Ты знал?

Арду не пришлось уточнять, о чем именно он спрашивал. Милар только пожал плечами.

— Догадывался, — ответил он. — Да, родственница Иригова помогала ему с детьми, но где-то она должна была их брать, правильно?

— Через Лорлову.

— Которая осталась без родных, без семьи, — кивнул Милар. — выброшенная на обочину жизни. Приехавшая в столицу, чтобы заработать. Ничего не напоминает?

— Думаешь она… работала на Красную Госпожу?

— Вполне вероятно, — снова кивнул капитан. — Только не ноги раздвигала, а помогала с Лей-генераторами или какими-нибудь печатями по мелочи. Так Кукловоды и Лея Моример поняли, что на неё можно воздействовать и использовать. Как ты и говоришь — они, Кукловоды, всегда работают так, чтобы одним действием получить максимальную выгоду. И, желательно, в разных направлениях.

Арди откинулся на подушки, а капитан продолжал.

— И, полагаю, не она сама устроилась нянькой в дом тех несчастных, — Милар говорил, а Арди вспоминал с какой жестокостью Лорлова разобралась с жильцами дома на Бальеро, в подвале которого обнаружился старый, замурованный проход в канализации.

Арди еще тогда подумал откуда столько ненависти к простым людям, а не Первородным. Ответ нашелся только сейчас…

— Скорее всего отец семейства был хорошо знаком с Красной Госпожой, — Милар встал со стула и, подойдя к стойке с одеждой, бросил ту Арду. — Видимо захотел удобства. Чтобы далеко не ездить. Молодая, симпатичная ведьма, всегда готовая по первому зову поработать не только головой, но и телом… А Лорлова могла согласиться ради высшей, справедливой цели. Теперь, правда, уже и не узнаем, как оно там на самом деле сложилось.

Ардан, натягивая штаны, тихо спросил. Тихо, потому что тоже заранее знал ответ:

— Почему никогда не делился своими подозрениями?

Милар, забирая посох напарника и его шляпу, молча передал те и выразительно посмотрел умным, неизменно слегка насмешливым взглядом. В этом они с Аверским тоже были похожи. Только если Гранд Магистр в целом считал себя самым умным в какой бы комнате не оказывался, то Милар полагал, что видит всех насквозь. А кого нет — на тех он пока еще просто не обратил своего пристального внимания.

И, как и в случае с Аверским, подобная уверенность в своих способностях возникла далеко не на безжизненной почве.

— Потому что я Первородный, — сам же, на свой вопрос ответил Арди.

— И да и нет, напарник, — капитан не стал отрицать очевидного. — Ты тогда, в моих глазах, выступал в роли простого балласта. Еще даже не проверенного в настоящем переплете. А потом все как-то завертелось в водовороте такого дерьма, что уже не о пространных размышлениях было. А сейчас, вот, снова на поверхность всплыло. Как дерьмо. Каламбур, однако…

Они замолчали.

Милара тоже можно было понять. Империя, испокон веков, имеет необычайно строгие законы, касающиеся всего, что связано с гражданами, не достигшими шестнадцати лет. Раньше, в эпоху восстания Темного Лорда, возраст, правда, был пониже — тринадцать лет. Но чем дальше шагал прогресс и чем большему должен был обучиться гражданин, чтобы стать самостоятельным винтиком в системе общества, тем дальше отодвигалась граница пресловутого детства.

Причем, в отличии от многих других ситуаций, данные законы спустились обществу не сверху. Вовсе нет. Их не издал какой-нибудь сердобольный Император, не написала многодетная Императрица-мать, и не сформулировал в припадке сентиментальной человечности Парламент.

Данные законы, даже не со строгостью, а с самой настоящей яростью карающие тех, кто вредил детям, были изданы только с одной целью — сохранить монополию государства на насилие. Когда количество самосудов над преступниками, задевшими благополучие детей, практически стало нормой, Империя и издала данные указы.

А все из-за политики Эктаса. Когда-то давно, до объединения княжеств под штандартами Галеса, Первородные буквально контролировали численность людской популяции. Все из-за простой природной прихоти.

Люди, в отличии от Первородных, жили под солнцем куда меньше. И детей рожали куда больше. Так что Первородные (совершенно обосновано, учитывая, как разросся человеческий мир всего за пять веков свободы) опасались возможного численного перевеса. Детей часто похищали. Угоняли в рабство на грязные работы, а иногда и для своего веселья и удовольствия. Стравливали их, как бойцовских псов в ямах. Порой проводили эксперименты отваров и чар — Первородные ведь далеко не волшебный, мифический народ, какими их иногда выставлял прадедушка в своих историях.

Каждому княжеству, царству и королевству Эктас выдавал разрешение, где довольно четко прописывалось сколько