— Все, джиоры, — быстро сказал зеленоглазый. — Пять минут.

Дольчино, казалось, только этого и ждал. Он вцепился в плечи Гвидо и повлек его из комнаты, нарочно подталкивая в спину. От боли глаза у Занозы слезились. Ноги внезапно стали слабеть и странно заплетаться.

Те двое шли сзади. Зеленоглазый что-то насвистывал под нос.

Они двигались, казалось, вечность. Глаза все еще слезились. Гвидо почти ничего не видел. Он тащился и тащился, то прямо, то поворачивая, покуда Дольчино не рыкнул:

— Стой!

Заноза покорился, понятия не имея, где они.

— Ты орал, что я дерьмовый палач, — внезапно вкрадчиво проговорил Дольчино. — Помнишь, малолеток? Ты орал это в день, когда я снес башку тому негодяю?

Гвидо сглотнул слюну.

— Каждый да будет судим по делам его, — прошептал он. — Пять ударов — дерьмовая работа…

Дольчино заржал и пнул его в плечо — несильно, почти дружески.

— Ты принес мне изрядный барыш, засранец, и оттого я прощаю твои грязные слова. Тот парень оскорбил меня и я желал, чтобы его дорога к бесам была трудной. А ты, крысеныш, пшел вон!

Сзади внезапно оказалась раскрытая дверь. И Гвидо, чьи колени подкосились от ловкой подножки, вылетел на крыльцо, ударился о ступеньки и навернулся аккурат спиной в лужу. Взметнулись и опали брызги. Дверь узилища затворилась.

Сквозь слезы и залепившую ресницы грязь Гвидо Заноза смутно различил звезды. Они были чрезвычайно далеки. А потом они погасли…

Когда он очнулся в первый раз, то лежал, с головой накрытый какой-то дерюгой, на дне крытой повозки. Дорога была дрянной, повозка раскачивалась, и колеса дребезжали.

Во рту еще чувствовался солоноватый привкус того непонятного снадобья, которым его напоили. Ноги и руки были невероятно тяжелыми — не пошевелиться. Даже покров откинуть сил не было.

Куда бы его не везли, место это было на окраине города: Гвидо слышал, как скребут по крыше повозки ветви деревьев. Пару раз казалось, что где-то поблизости пересвистываются птицы. А еще было по-утреннему свежо.

Внезапно повозка остановилась. Совсем близко заговорили.

Гвидо насторожил уши.

— Что ж, джиор, здесь очень удобное место, чтобы попрощаться.

Судя по всему, это был голос того типа, что сидел за столом, загородившись свечами.

— И я должен снова поблагодарить вас, джиор Амедео. Ваше посредничество было бесценным.

Это без сомнения, был голос зеленоглазого, однако, сейчас в нем не было прежнего напора.

— Тише, друг мой, без имен. Вы забыли?

— Мальчик спит. Это вполне надежное снотворное. А здесь нас слышат лишь лошади да синицы.

— И все же осторожность не повредит.

— Как скажете. Остаток суммы мой агент переведет через банк Ларони. Как и договорились, через две недели.

— Не сомневаюсь. Но вот что. Вы знаете, что я почти никогда не задаю вопросов и не даю советов. Вопросы как правило усложняют ситуацию, а советы…

— Каждый ваш совет оценивается в звонкой монете. А милостыню вы не подаете.

— Именно. Но я позволю себе выразить мнение касательно всей вашей удивительной ситуации.

— С интересом выслушаю.

— Это самое бесперспективное вложение денег, какое я видел в жизни. Пустить такую сумму на ветер из-за вшивого воренка… Не поверите, мне немного стыдно требовать свои комиссионные.

— Что ж, джиор, считайте, что я сошел с ума. Впрочем, я никогда не умел копить деньги. Нет привычки, потому что в нашей семье их никогда толком не было.

— Все шутите. Что ж, поезжайте и постарайтесь как можно быстрее покинуть город. Если понадоблюсь в будущем, вы знаете, куда обратиться.

— Вы все же дали бесплатный совет.

— Считайте это маленьким подарком важному клиенту. Доброго пути!

Стук копыт постепенно смолк в отдалении. Повозка тронулась с места. Возница мурлыкал странный мотивчик. И Гвидо снова ткнулся носом в доски, проваливаясь в сон.

Когда он очнулся во второй раз, вокруг сочился слабый красноватый свет. Гвидо валялся на тюфяке, набитом сеном, начисто отлежав щеку. Еще его слегка подташнивало.

Но главным ощущением было не это. Главным ощущением были руки, втирающие в спину какую-то жгучую дрянь, от которой все его раны словно взорвались.

Гвидо взвыл сквозь зубы и попытался увернуться, но тут же получил увесистый шлепок по заду. Чья-то безжалостная рука развернула его голову и, словно щенка, ткнула носом в тюфяк.

— А ну, лежи смирно, — велел резкий, сварливый и несомненно женский голос.

Жжение стало ослабевать. Вместо него по спине начала медленно растекаться прохлада. Вместо жесткой рубашки на спину лег кусок легкой ткани.

Женщина поднялась на ноги и отошла куда-то вглубь помещения.

Гвидо рискнул повернуть голову. Глаза его уперлись в кирпичную стену, располагавшуюся где-то в десятке шагов от его ложа. Там стояло что-то вроде стола или верстака. Женщина — высокая, костлявая и некрасивая, в унылом сером платье, что-то делала на верстаке. Лилась вода, что-то скрипело и скрежетало.

Наконец женщина развернулась и решительным шагом направилась к тюфяку. В левой руке она держала ведро с водой, а в правой блестел остро наточенный нож.

Гвидо, посмотрев на ее угрюмое лицо, почуял недоброе, дико взвыл, попытался вскочить, дернулся, ударился башкой о стену и без чувств упал обратно рожей в тюфяк.

Когда он очнулся в третий раз, то узрел беса.

Бес стоял у ярко пылающей печи странной формы и яростно закидывал в пламя то ли уголь, то ли дрова, то ли иное демоническое топливо. Отблески пламени плясали на его черном блестящем лице, отражаясь в огроменных выпученных глазищах. Сам бес был коренаст, плечист и, как и положено надсмотрщику за жутким пламенем, облачен в плотный кожаный фартук ниже колен. Вот он взялся за длиннющую кочергу и быстрыми движениями принялся ворочать ей в печном нутре, распределяя топливо.

Гвидо наблюдал за ним через приоткрытую дверь в Бездну, с замиранием сердца ожидая, когда демон обратит к нему свою жуткую морду. В вершину печи был вмурован котел с тяжеленной на вид крышкой, где без сомнения уже вовсю варилась смола.

А что если эта смола готовится для него, Гвидо? Ведь говорят (Гвидо в это не слишком верил, но ведь люди говорят!), что ворам на том свете окунают пальцы в кипящую смолу…

Гвидо аж взопрел от ужаса. Но в этот момент бес внезапно рывком закрыл печную заслонку, отставил свое жуткое орудие прочь, и быстрым движением лапищи…снял всю кожу с морды.

Гвидо тихонько ойкнул.

У беса оказалось