Резко прячу телефон — за подушку, подальше, но так, чтобы можно было быстро достать потом. Женя морщится, поворачивается на бок.

— Пить хочу, принесёшь? — хрипло произносит он.

Я киваю, поднимаюсь и иду на кухню. Возвращаюсь с кружкой воды. Он пьёт, не открывая глаз, и откидывается на спину. Я присаживаюсь на краешек кровати, подальше от него, чтобы сохранить дистанцию. Но он тянет меня к себе, укладывает на рядом и крепко прижимает. Мне неуютно. Его рука ложится на живот слишком низко. Обычный жест, в общем-то, одна из моих любимых поз совместного сна. Но сейчас я напрягаюсь, каждый нерв в теле максимально натянут, но я не двигаюсь. Просто жду, сжав зубы.

Минуты тянутся мучительно долго. Наконец его дыхание становится ровным, глубоким. Он начинает сопеть прямо в ухо.

Я осторожно освобождаюсь, сажусь, тянусь за телефоном. Разблокирую экран, снова подношу его палец — теперь уже к банковскому приложению. Разблокировано.

Начинаю листать транзакции. Много из ресторанов. Один — в центре, в который мы с ним никогда не ходили. Второй — тот самый, на фото. Сумма за ужин втроём минимум. А вот ещё один — ужин на двоих. Дата совпадает с его «рабочей встречей до позднего вечера».

Платежи в цветочном салоне. Подозрительно частые. Тот, где он мне ни разу не покупал букеты. Ещё один платёж — ювелирный бутик. Дата — как раз перед восьмым марта. Я тогда получила в подарок дежурный набор суши, мои любимые конфеты и корзинку с клубникой.

Больше не могу. Грудь сдавливает такая обида. Меня бросает сначала в жар, а потом окатывает волной ледяных колючих мурашек. Телефон выпадает из рук на одеяло. Надо заканчивать этот сеанс мазохизма.

Переслав себе на телефон несколько скриншотов, встаю и выхожу из комнаты. Скрипит дверь и с хлопком закрывается у меня за спиной.

Влажный ночной воздух волной накрывает. Хочется кричать, но я тут всех перебужу, вокруг соседи. Ухожу от домика быстро. Куда угодно. Лишь бы подальше.

Тут есть озеро недалеко, насколько я помню по карте. Мы когда-то там уже бывали. Я иду босиком по гравию, как будто боль в ступнях помогает не думать.

Выхожу на дорогу — и вдруг из темноты вылетает мотоцикл. Фары слепят. Я отскакиваю в сторону, ноги подкашиваются. Мотоцикл тормозит с визгом. Водитель резко поворачивает голову:

— Ты в порядке?! — голос мужской, хриплый, удивлённый и злой.

Я только машу рукой, поднимаясь, пытаясь отдышаться. Голова гудит. В висках стучит. А внутри — пустота.

Мой муж — изменщик. Хладнокровный. Изобретательный.

И это был не единичный случай. Это был образ жизни.

И всё, во что я верила, — было ложью.

Теперь я точно знаю: назад дороги нет.

9 Саша

Фары мотоцикла гаснут, и сразу же на меня налетает шквал злого, властного голоса:

— Ты вообще с ума сошла?! Кто по дороге ночью ходит? Я тебя чуть не сбил!

Мужчина высокий, в чёрной кожанке, без шлема, его глаза сверкают в темноте. Он действительно напуган, дыхание сбито. Но и я не из тех, кто легко пасует:

— А ты чего так носишься? Думаешь, если мотоцикл под задницей, то правила уже не для тебя? Без шлема, между прочим!

Он криво усмехается, явно стараясь скрыть досаду:

— А ты чего так распереживалась за меня?

Горячо, не менее эмоционально отвечаю:

— Я вообще за всех мотоциклистов переживаю. Знаешь, как вас называют?

Он прищуривается, принимая пас:

— Ну давай, открой мне тайну.

— Хрустики.

Он смеётся громко, заразительно. И этот смех сбивает с меня волну злости. Ощутимо снижает градус накала. Даже чуть-чуть тёплым эхом отзывается в груди. Я всё ещё напугана, но в его смехе нет насмешки, только искреннее веселье.

— При соблюдении техники безопасности это не более опасный транспорт, чем машина.

— Ну ты же не соблюдаешь.

— Я и еду недалеко.

— Куда?

— Какая любопытная, — широко улыбается. — В магазин, тут на выезде из посёлка. Пятёрка, кажется.

Я смотрю на него чуть исподлобья, сердце стучит всё ещё часто — от неожиданной встречи, от адреналина, от всего того, что увидела только что в телефоне Жени.

— Ну, удачи тебе.

Он разворачивается к мотоциклу, но вдруг оборачивается снова:

— А тебе ничего не нужно?

Я пожимаю плечами:

— Вроде нет.

— Я могу тебя прокатить. Ты же наверняка ни разу в жизни не сидела на мотоцикле.

Я чуть улыбаюсь. Его голос — низкий, бархатистый, отзывается во мне многочисленными мурашками. А может, это всё ночной прохладный ветерок. Или то, как он смотрит прямо, открыто. Спокойно. Уверенно. У меня в ушах ещё звучат мамины страшилки о мотоциклах и разбитых головах.

— Это слишком опасно.

— Здесь никого нет, и я поеду медленно. Клянусь.

Я колеблюсь, безрассудство, не иначе, как будто толкает вперёд. Через минуту я уже сижу за его спиной, держась за кожанку, пахнущую ветром и машинным маслом. Проклинаю всё на свете, подавляя желание попросить остановить мотоцикл, но ветер в лицо сбивает мысли. Это чувство — как будто отрываешься от земли, вырываешься за грань привычного. Давно я не испытывала ничего подобного.

В магазине приглушённое освещение. Незнакомец берёт бутылку чего-то крепкого, я слоняюсь вдоль полок, цепляюсь взглядом за яблочный сок. Самое то, пожалуй, потому что ничего алкогольного мне не хочется сейчас.

Он замечает:

— Крепкий напиток.

Я усмехаюсь:

— По настроению.

Расплачиваемся. Он, не торопясь, обращается ко мне:

— Тут рядом озеро. При полной луне оно красивое, как из фильма. Хочешь покажу?

— Уже показал мотоцикл, спасибо, — вежливо отказываюсь, чувствуя себя неловко. Как будто понравившийся мальчик первый раз зовёт на свидание, а я не знаю, разрешит ли мне мама. Хотя в моём случае я скорее вспоминаю о муже, который сейчас наверняка видит десятый сон.

— Полчаса, не больше. И я верну тебя к домику. Обещаю не приставать.

Я сдаюсь, поддаваясь очарованию летней ночи, лёгкости, которую чувствую между мной и этим загадочным мужчиной. Она так резко контрастирует с тем, что давило на меня в последние дни, заставляя сомневаться во всём, что я делала раньше.

Поражаюсь собственной беспечности. Ночь, незнакомец,