Софа Ясенева
Развод. Да пошёл ты!
1 Саша
Никогда не понимала, зачем выставлять чувства напоказ. Поцелуй — вещь интимная, почти сакральная. Мне бы было неловко, если бы на меня в такой момент кто-то таращился. Как вот я сейчас.
Погодите-ка...
Я прищуриваюсь, вглядываясь повнимательнее. Это что... мой муж?
Ну конечно, это он. Я узнаю тот самый костюм насыщенного тёмно-синего цвета, который мы заказывали на индивидуальный пошив — магазинные ему не подходят: у Жени слишком широкие плечи и при этом узкие бёдра. Да и вся фигура — до боли знакомая, родная.
А стрижка? Совсем свежая, аккуратная — та самая, что я посоветовала. Он тогда даже не спорил, просто доверился, как обычно. Всё в нём — костюм, осанка — подтверждает: это мой муж.
И вот в этот момент внутри меня словно щёлкнуло. Только утром я была в больнице, обсуждала с врачом бессмысленность моего дальнейшего обследования. Уже два года мы не можем зачать ребёнка. Я прошла через всё: от стояния в позе берёзки после каждого секса до отслеживания овуляции по минутам, горстей витаминов, травок и йоги.
Совсем опустив руки, я решилась на полное обследование — вдруг найдётся причина, которую можно устранить. Лелеяла надежду, что после всех анализов и процедур, наконец-то смогу прижать к груди своего собственного малыша. Но и теперь — ничего. Врачи развели руками: «Александра Валерьевна, всё в порядке, просто расслабьтесь». Вот только как расслабиться, когда мечтаешь о ребёнке, и каждые новые месячные воспринимаются всё болезненнее?
Я уже хотела всё обсудить с ним. Поделиться выводами, спланировать следующий шаг. Но, как оказалось, он свои шаги уже спланировал без меня.
Подруга, конечно, предлагала позвонить Жене, предупредить, чтобы сам за мной заехал. Или хотя бы написать. Но я отмахнулась: мол, зачем срывать его с работы, там и так всё держится на нём одном. Пусть работает, я сама доберусь. Женя же у меня ответственный, надёжный. Верный... Ха.
Я перевожу взгляд на его спутницу. Ухоженная, стройная, в деловом костюме с юбкой-карандаш. Видимо, с работы? Но то, как Женя прижимает её к себе, лапая за бёдра, — явно не рабочее и не дружеское. А она, запрокинув голову, обвивает его шею и лениво царапает затылок.
Они так увлечены друг другом, что не замечают ничего вокруг. Ни меня, ни прохожих, ни даже бабушку, презрительно цыкнувшую, когда прошла мимо. Господи, насколько надо потерять связь с реальностью, чтобы так целоваться во дворе среди бела дня?
Он так уверен, что никто его не заметит и не расскажет мне? Или думает, что я навеки прикована к койке в больничной палате?
Кстати, раз уж я тут, надо сделать фото — для протокола. А то вдруг он решит включить режим «Что? Где? Когда?», начнёт вертеться, юлить, мол, не было, показалось, у тебя, Саша, перегруз и гормоны шалят.
Достаю телефон и незаметно делаю фото так, чтобы было хорошо видно обоих. Считай, семейный архив пополнился новым шедевром.
Увеличиваю изображение, убеждаясь, что лица видны отчётливо. Лучше бы не делала этого. Только теперь замечаю, насколько губы у его спутницы неестественно раздуты — прямо вареники.
А ведь он всегда твердил, что ценит естественную красоту. Когда-то я, наивная дура, поделилась с ним идеей немного подкачать губы — не ради чужого одобрения, просто хотелось выглядеть чуть ярче. Он тогда буквально взорвался:
— Ты что! Хочешь быть похожей на этих силиконовых кукол? На женщин, которые торгуют внешностью?
Мда. А сейчас, видимо, ему срочно понадобилась одна из этих кукол в личное пользование. Или он просто решил расширить свои эстетические горизонты.
Тем болезненнее видеть, с кем он теперь. Его новая избранница — воплощение всего, что он якобы презирал. Ну что ж, вкус — дело наживное.
Выходит, пока я лежу в больнице, пытаясь разобраться, почему у нас не получается зачать ребёнка, он развлекается с ней — возможно, прямо в нашей постели? А сам тем временем даже не удосужился сдать спермограмму, упрекая меня в том, что я «сомневаюсь в его мужественности».
Что ж, очень интересная картина. Прямо-таки натюрморт с предательством и варениками.
Тем временем парочка, не торопясь, направляется к машине. Он открывает ей дверь, помогает сесть — какой галантный! — потом сам садится за руль. Я уже надеялась, что на этом спектакль закончен... но нет. Они продолжают целоваться в машине. В машине, Карл! Прямо посреди двора!
Интересно, он ей тоже затирает про женственность, материнство и духовную близость? Или сразу к делу — на заднем сиденье и поехали?
Женя перетягивает её на себя верхом, задирает юбку на талию...
— Вам дома секса не хватило, что ли? Обязательно устраивать эротическое шоу посреди двора, на радость бабушкам и детям? — шепчу себе под нос, кипя от ярости.
Ну а что я им скажу? Проглотить? Промолчать? Вернуться домой и сделать вид, что ничего не видела?
Нет. Не сегодня. Пусть хоть раз ему будет неловко.
Решительно подхожу к автомобилю, сжав кулаки так, что ногти врезаются в ладони. Стук — один, второй — в стекло водительской двери. В салоне нервно дёргаются, Женя оборачивается. Его глаза расширяются в панике.
Привет, дорогой. Сюрприз. Весна — время разоблачений.
2 Саша
В одно движение его подстилка оказывается на соседнем сиденье. Машина стоит у самого подъезда, припаркованная почти идеально, как всегда — Жене не занимать педантичности. Яркое солнце бликует на лобовом стекле, превращая его в зеркало, в котором я на секунду вижу своё хмурое отражение. Во дворе пахнет горячим асфальтом и пылью, в воздухе висит ощущение полуденной лени — обычный тёплый день, когда и муха летать не хочет. Возле лавочки старая соседка Полина Григорьевна подкармливает голубей, кидая им куски чёрствого хлеба, а в песочнице визжат дети. И на этом фоне — машина с двумя целующимися внутри. Как заноза в пальце: вроде мелочь, а бесит неимоверно.
Девушка внутри машины явно недовольная тем, что их прервали, надменно дует губы, в полголоса выговаривая что-то пока ещё мужу. Она по-деловому поправляет локон, откидывает его назад и бросает взгляд в сторону, будто я — грязь на ботинке. Но вместо того, чтобы уделить внимание своей спутнице, Женя хмурит брови, в уголках рта появляются носогубные складки — явный признак того, что он напряжён. Я читаю по
