Наверное, меня многие бы осудили за этот поступок. Но в конце концов, именно сейчас настал тот момент, когда мне эгоистично хочется подумать о себе. И для меня сейчас вдохнуть воздух свободы жизненно важно.

На берегу озера действительно красиво. Вода чёрная и гладкая, как зеркало, и в ней отражается полная луна — огромная, золотистая, будто сошла с какой-то сказочной открытки. По поверхности плывут редкие полоски тумана, воздух звенит от тишины, и кажется, будто мы оказались в каком-то другом мире. Ветер чуть шевелит ветви сосен, наполняя воздух смолистым запахом леса. Мы садимся на поваленное дерево, которое скрипит под нами, словно приветствуя. Незнакомец открывает бутылку, делает глоток прямо из горлышка и протягивает её мне.

Я качаю головой:

— Не моё.

Он уважительно кивает:

— Принято. Я Виктор, кстати.

— Александра.

Тишина опускается между нами мягким пёрышком. Лёгкая, не тягостная. Я разглядываю его в лунном свете. Мускулистые руки, торс под тонкой футболкой, красиво подстриженная борода. Голос, когда он говорит, мягкий, почти ласковый, с хрипотцой. Он не спешит, не давит вопросами. Просто сидит рядом. Неужели незнакомец может чувствовать, что мне нужно в данную секунду?

Сижу с ним всего полчаса, как и договаривались, но чувствую себя невероятно отдохнувшей, наполненной энергией.

— Мне нужно возвращаться.

Он кивает и протягивает руку. Его ладонь тёплая, твёрдая, сильная. Такое уверенное прикосновение ощущается остро: я будто чувствую, как по моей коже прокатывается короткая, едва уловимая волна тепла. Я позволяю себе секунду зависнуть в этом ощущении, прежде чем он отпускает мою руку.

По дороге назад мы молчим. У домика он останавливается, я соскальзываю с мотоцикла.

— Спасибо. За прогулку и за компанию.

Он усмехается:

— Обращайся. Я живу через несколько домов отсюда.

Когда я поднимаюсь по ступенькам, сердце сжимается. Женя сидит на крыльце, сутулый, злой и всё ещё пьяный. Его взгляд в упор, тяжёлый.

— Где тебя носит? С мужиком каким-то снюхалась? — рычит он.

А я только крепче сжимаю в руках бутылку сока и иду мимо, не говоря ни слова.

10 Саша

— Где тебя носит? С мужиком каким-то снюхалась? — рычит Женя.

Я только крепче сжимаю в руках бутылку сока и иду мимо, не говоря ни слова.

— Отвечай, мать твою! — он резко хватает меня за руку.

Я вздрагиваю. Бутылка чуть не выпадает. Его пальцы сжимаются как стальные тиски — точно синяки останутся. Перегаром пахнет так сильно, что я непроизвольно отшатываюсь, неловко выворачивая руку. Острая боль заставляет зашипеть.

— Отпусти, — говорю я тихо, сжав зубы.

— Ты с кем была? — его голос сиплый, будто сорванный. Глаза налиты кровью, под ними тени бессонной ночи. Щетина на щеках грубая, как наждачка, и будто делает его лицо ещё злее. Вены на шее вздулись, грудь ходит ходуном от тяжёлого дыхания. Лоб прорезали глубокие морщины, брови сведены, как у зверя перед прыжком. Сейчас он выглядит так, будто едва сдерживается, и это пугает меня куда больше, чем его крик.

— Просто немного посидела на озере. Воздухом подышала. Всё.

— Воздухом?! — он почти кричит. — Ты что, совсем за идиота меня держишь? Думаешь, я не вижу? Ты там, небось, уже и переспала с ним, да?

— Женя... — я пытаюсь сохранять спокойствие, — ничего такого не было. Не надо всех мерять по себе. Я просто хотела развеяться. Немного... прийти в себя.

— Прийти в себя? Ты вообще-то замужем! Не забывай об этом, когда катаешься ночью на мотоцикле с каким-то хреном! Тебе не стыдно?

— Перестань, пожалуйста. Я вернулась. Всё в порядке...

— Думаешь, тебе теперь можно всё?! — он расходится всё сильнее. — Я для нас всё это организовал, чтобы ты выкинула из головы всю эту чушь! Чтобы ты поняла, что у тебя мужик в доме есть! Чтобы ты и думать забыла обо всём этом бреде, что крутится у тебя в голове нон-стопом! А что я получаю?!

Он заносит руку и резко бьёт меня по щеке. Она мгновенно вспыхивает огнём, кожа словно вспухает, горячая, как обожжённая. Я отшатываюсь, теряя равновесие, ноги подкашиваются. Сердце замирает, а потом начинает колотиться с бешеной скоростью. Пульс гудит в ушах. Мир вокруг на секунду рассыпается — всё глохнет, будто погружаюсь под воду. Грудь сжимается так сильно, что трудно дышать. Я не могу понять, это боль или унижение жжёт сильнее. Шок парализует. Стою, не веря в случившееся. Никогда раньше он не поднимал на меня руку. Глаза наполняются слезами.

А потом я смеюсь. Горько, надтреснуто.

— И это мне говоришь ты? Жень, ты себя вообще слышишь?

— Прекрасно слышу. А вот ты забыла своё место в доме. Я годами молчал и на многое закрывал глаза. Спускал тебе с рук все твои придури. "Она же баба, у них это природой заложено." И в итоге ты мне отплатила такой неблагодарностью. Я в шоке, Саш.

Я смотрю на него, как на чужого. Муж, который только что ударил меня, теперь рассуждает спокойно, почти философски. И выставляет виноватой меня. Так что я нахожусь в не меньшем шоке, чем он.

Сейчас Женя на меня смотрит с неприкрытой неприязнью.

— Ты всё время в претензиях! Всё тебе не так, всё тебе не то. Я как ни стараюсь — ты только крутишь носом. Я в последний раз цветы тебе дарил — ты даже спасибо не сказала.

— Потому что ты их мне после своей очередной лжи притащил! Как подачку!

— Подачку?! — в голосе его слышится обида. — Это так теперь называется? Подарки от мужа — подачки? Слушай, если ты считаешь себя такой цацей, то иди! Только не возвращайся потом, когда поймёшь, что никому ты не нужна.

— Да чтоб я к тебе ещё вернулась после того, как ты меня ударил? — в голосе моём дрожь, но и злость тоже. — Ты себя слышишь? Ударил и оправдываешься! Перекладываешь ответственность за всё происходящее на меня!

— Я сорвался, понятно?! Ты меня провоцируешь! Ты уже давно другая. Холодная, злая. У нас каждый вечер как допрос. Я как на иголках, потому что знаю: снова будешь допрашивать, искать повод, чтобы