Из густой тени, что скопилась под скалой, выступила высокая фигура. Звездный свет не мог рассеять ночную мглу, но рост и широкие плечи были знакомыми.

— Что ж ты без огня-то бродишь? — продолжил музыкант. — Точно зверь лесной.

— Я сейчас…запалю, — пробормотал парень. Послышалось звяканье огнива. Зажглась красная точка трута.

— А светлячка летучего тебе не полагается? — осведомился Ларс. — Или спичек?

Бьярне засопел, но ничего не сказал. Факел, который он держал в руке, наконец загорелся, осветив паренька.

— Красавец, — язвительно сказал Ларс. — Принц сказочный.

Щеки Бьярне зарделись спелой малиной — ярче красной рубашки, по вороту которой змеился речной жемчуг. Черный шелковый жилет и кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги, преобразили юношу, превратив простоватого батрака в статного кавалера. Даже лицо сделалось строже — то ли из-за аккуратной прически, то ли из-за странного блеска во взгляде.

— Гляньте, гере Йерде, да он никак при оружии⁈ Совсем дворянин!

На кожаном, украшенном узорной пряжкой поясе Бьярне и вправду висела рапира с тяжелой гардой. Парень покосился на оружие и произнес:

— Зря вы насмешки строите, гере Иверсен…

— Зря⁈ — Ларс сжал кулаки. — Да я тебе сейчас накостыляю, умник! Ты что за балаган устроил? Сам сбежал, а семья отдувайся! Да как ты посмел родителей с малышней под заклятие подставить? Под колдовство? Под этот… «звездный полог»?

Бьярне опустил голову. Красавец кавалер нисколько не отличался от растерянного парня, которого недавно допрашивали в полицейском участке.

— Ну-ну, Ларс, — Кнуд Йерде похлопал юношу по плечу. — Не будьте столь строги. Давайте сначала выслушаем нашего друга Бьярне.

— А чего говорить? — пробурчал парень. — Любим мы друг друга, и весь разговор.

— Мы — это ты и…кто? — слегка растерянно спросил Ларс.

— Полагаю, та прекрасная дочь народа альвов, которую благородный Гери так непочтительно назвал «глупой девчонкой», — подсказал Кнуд Йерде. — И рискну опять-таки предположить, что девушка доводится близнецам близкой родственницей. Я прав, Бьярне?

— Сигне им сестра, — пробормотал обескураженный Бьярне. — А вы откуда знаете?

— Можно сказать, догадался, — ответил музыкант. — А дальше рассказывай сам. А то ты совсем запутался, как я погляжу.

— Ну, я же сказал — любим мы друг друга, — повторил Бьярне. Он уселся на землю, воткнув факел в щель скалы, и обхватил колени руками. — Я по весне корову искал, отвязалась скотина окаянная. Забрел тогда в самую чащу, до ночи бродяжил. И вдруг слышу, звенит — тонко-тонко. Ну, я пошел посмотреть, а она идет, и лучи лунные ей косы гладят, а в ленту крошечные колокольчики вплетены, и шаги такие легкие, что даже трава не колышется…

На круглой физиономии Бьярне появилась мечтательная улыбка. Он весь словно ушел в прошлое, перебирая воспоминания, как драгоценные камни.

— И что дальше? — мягко прервал его задумчивость Кнуд Йерде. — Вы познакомились и стали тайно встречаться?

— Ну да, тайно, — подтвердил парень. — Да с меня бы отец три шкуры содрал, если бы узнал. Это ж невиданное дело — человек и альв…

— Не такое уж и невиданное, — пробормотал Кнуд Йерде. — Итак, вы встречались?

— Ага, а чтобы не спрашивали, чего я в лес часто отлучаюсь, мы такую штуку придумали — она корову отвяжет, а я вроде как ищу. Так и шло, пока отец не вздумал в полицию заявить.

Лес, лунный свет, драка с чудовищем. И нежный перезвон на самом краю памяти…

— Она ждала тебя? В ту ночь на берегу? — быстро спросил Ларс. — У края леса?

Бьярне кивнул.

— Ждала. Не дождалась только, сами знаете, почему. Шел к одной, а пришел, — он наморщил нос.

— Вот почему ты оставил свой амулет, — проговорил Кнуд Йерде, — и почему не говорил, куда держал путь.

— А эта твоя возлюбленная, — Ларс не мог успокоиться. — Она не сказала тебе, что стряслось той ночью?

— Она сказала, что спугнула чудовище, что напало на человека, — Бьярне задумался. — И еще она потеряла зелье, которое помогло бы мне видеть ее мир. Она взяла его тайком и, наверное, обронила там, на опушке. Братья ее очень рассердились…

Значит, тогда он и подобрал ключ. Машинально сунул в карман…Что ж, с одной загадкой, пусть самой малой, разобрались.

— А когда ты вышел из тюрьмы и стал готовиться к свадьбе, вряд ли твоей прекрасной деве это пришлось по нраву?

— Да она меня знать не желала! Про Кару проведала и пропала! А мне эта свадьба, как нож острый к глотке! Прямо топись!

— И ты решил сбежать? Бросить все и вся?

— Я думал, — парень запустил пальцы в тщательно расчесанные волосы. — Всю башку сломал: чего делать? На равнину податься? И семью бросить страшно и жениться тошно… До последнего тянул — не мог решиться! А после само собой получилось. Я с мальчишника шел, и вдруг вижу: Сигне стоит у калитки. Ждет. Она — меня! Тут уж не до раздумий…

— Но твои друзья сказали: ты велел им идти прямо в киркью, — заметил Кнуд Йерде. — Предупредил заранее. Как это понимать?

— Так я давно решил: не нужны никакие песни или что еще полагается, — проворчал Бьярне. — Один пойду.

— Как на расстрел, — хмыкнул Ларс.

— Да хуже, — Бьярне скривился, словно хлебнул уксуса. — Только не мог я с родителями не попрощаться.

— И что они?

— Сначала не поверили, — признался Бьярне. — А когда поняли, что я всерьез — очень рассердились. А уж когда Сигне в дом зашла, такое началось… Потому она мел и схватила да эти руны написала. Они и заснули все… А Сигне отцепила брошь с платья, на стол кинула и увела меня. Они ведь уже проснулись, да?

— Не знаю, — неожиданно жестко ответил Кнуд Йерде.

— Сигне сказала: ничего страшного! — пробормотал Бьярне. — Они сами проснутся! И жилет на скамейку накинула, чтобы надпись не заметили! Сказала, что все обойдется!

Парень тихо застонал, сжав голову руками. Ларс почувствовал глухое раздражение: ну, теленок, в самом деле, несмотря на рост и силу! Куда поведут, туда и потащится!

— Бьерн, — Кнуд Йерде присел рядом с Тильсеном. —