— Люблю тебя, принцесса, — говорю я и перетягиваю Лелю к себе на колени. Так гораздо удобнее ее обнимать. — Как твой созвон?

— Как всегда, — вздыхает она и устраивается на моей груди щекой. — Для меня загадка, почему люди не хотят нормально работать. Даже за хорошие деньги.

— Большинство людей ленивы. Тебе этого не понять.

— Почему это? — возмущается Леля. — Я тоже очень ленивая! Как Дашка родилась, я совсем перестала готовить. И за домом следить. Хорошо, что у нас Надя есть.

— Ты цветы посадила, — возражаю я.

— А толку? Их все равно Джек потоптал!

— Милая, — говорю я серьёзно, — прекращай. Если в мире и есть человек трудолюбивее тебя, то я его не знаю. Ты кучу времени посвящаешь Дашке, ты отказалась от няни, ты занимаешься своим бизнесом, а это дофига сколько труда. И у тебя все получается!

— Да это просто, чтобы скучно не было, — отмахивается Лёля.

Но щёки у неё смущённо розовеют.

Она не умеет принимать похвалу.

За это надо сказать спасибо её родителям, которые умудрились внушить двум замечательным девчонкам, умницам и красавицам, кучу комплексов.

Пожалуй, вдумчивая ненависть к теще и тестю — это то, что объединяет меня с Ярославом Горчаковым.

Больше мы как-то ни в чём не сошлись.

Впрочем, сложно ожидать, что будешь хорошо общаться с человеком, которому вмазал в челюсть при первом знакомстве.

К чести этого сопляка надо сказать, что удар он принял достойно: посмотрел на меня и процедил:

— Допустим, этот заслужил. Но если ещё раз замахнёшься на меня — получишь по зубам.

— Кишка тонка, — небрежно ответил я.

— А ты проверь.

Проверять я не стал.

В конце концов, если бы Горчаков не бросил Лелю, мы бы не встретились с ней в том ЗАГСе, где она предложила кому-нибудь жениться на ней.

А я взял и согласился.

Не зная, что вытянул самый счастливый билет в своей жизненной лотерее.

Когда я вышел из тюрьмы, то потерял желание что-то делать и куда-то двигаться. Вся эта жизненная суета казалась чем-то глупым и бессмысленным, а люди раздражали и бесили.

Наверное, я бы так и остался отшельником в своем лесном доме и общался бы исключительно с Джеком, если бы в мою жизнь не ворвалась принцесса.

Лёля невероятная.

Умная, с жёсткой деловой хваткой, восхитительно остроумная, резкая — и при этом такая нежная, такая ласковая под всеми своими колючками.

Мне кажется, я влюбился в неё в тот момент, когда она, заплаканная, схватила топор, чтобы доказать мне, что умеет рубить дрова.

В этом вся Лёля.

Чёрт возьми, я так рад, что она со мной.

Что я могу каждый день обнимать и целовать ее.

Что наша дочка говорит ей: «Мама люлю».

Что она начала сближаться с сестрой.

Что у нее все получается и без родительских денег и связей.

Я так рад, что моя принцесса счастлива, потому что никто не заслуживает этого больше, чем она.

Вместе с ней в мою жизнь снова пришел смысл, с ней я впервые почувствовал себя нужным, важным, с ней я действительно захотел семью. Не потому что надо, а потому что хочу этого сильнее всего на свете.

И я сделаю все, чтобы моя семья — мои самые любимые девочки, мои принцессы — были счастливы.

Леля

— …ты кучу времени посвящаешь Дашке, ты отказалась от няни, ты занимаешься своим бизнесом, а это дофига сколько труда. И у тебя все получается!

— Да это просто, чтобы скучно не было, — быстро говорю я, потому что мне все еще неловко от того, как Глеб меня все время хвалит.

Мне до сих пор кажется, что это какая-то ошибка, что он скоро скажет, чтобы я лучше старалась, что он ожидал от меня большего, что я его подвела…

Но этого не происходит.

Он всегда за меня.

Это удивительное чувство. Непривычное и странное.

Мне все еще сложно поверить, что у меня есть человек, который всегда на моей стороне. Всегда!

Первые месяцы беременности меня как будто укусила Золушка: я бесконечно наводила уют в нашем доме, пыталась посадить помидоры в теплице (естественно, ничего не вышло) и круглые сутки готовила по рецептам из интернета. Я боялась, что Глеб обзовет меня клушей, но он хвалил всю мою еду и покорно ездил в магазин за саженцами.

Не знаю, где он их нашел в январе — но нашел!

А когда стал приближаться срок родов, месяце на шестом, я вдруг остро ощутила, что домашней тишины и уюта мне мало. Мозг успокоился, отдохнул, перестал стрессовать и начал генерировать одну бизнес-идею за другой.

Я была уверена, что Глеб посмеется надо мной или покрутит пальцем у виска: типа с ума сошла, у тебя уже роды приближаются, а ты вдруг решила фирму открыть.

Но он опять меня поддержал.

И помогал как мог, особенно когда Дашка была совсем маленькой, а я отказалась нанимать няню. Вставал по ночам со мной по очереди, пеленал дочку, носил ее по дому, когда она плакала, развлекал с Джеком на пару…

Глеб — идеальный папа. Лучше не придумаешь.

Мне кажется, он полюбил Дашу с того момента, как я сделала первый тест на беременность.

А вот я не была в себе уверена.

Я очень боялась, что не полюблю своего ребенка. Боялась, что буду как мои родители, которые видели в нас с Нютой только