— Вы уже доложили полковнику? — спросил я, почему-то шёпотом, он грустно улыбнулся:

— А что докладывать? Мол, что-то, где-то гудит, почти как нечистая сила в бабушкиных сказках?

А мои мысли метались не в силах зацепиться ни за какую подробность:

— А с лесником вы говорили? — спросил я, вновь забывая о собственной куртке. Анатолий Иванович вскинул на меня удивлённый взгляд:

— Это мысль.

Его рука потянулась к телефонной трубке, а я застыл, прижав куртку к груди, в напряжении ожидая результата.

— Куртку-то повесь. — метнул на меня насмешливый, как прежде взгляд: — На гимназистку в гостях похож. — говорил он, набирая номер лесничества. Но связаться с лесничеством так и не удалось, Анатолий Иванович досадливо морщился, вслушиваясь в короткие гудки, доносящиеся из трубки:

— Занято, занято… — ложа трубку, потёр подбородок: — Попробуем позднее.

Но его перебил тревожный зуммер селекторной связи, вызывал начальник Агентства.

— Слушаю. — склонился Анатолий Иванович к микрофону, нажимая клавишу ответа.

— Анатолий Иванович, зайдите ко мне.

Анатолий Иванович задумчиво взглянул на меня, сухость приглашения таила неопределенность, — происходило нечто сверхординарное. Уже в дверях он обернулся ко мне:

— А в лесничество ты все таки дозвонись. Спрашивай исключительно осторожно — на мгновенье он замолк, взглянув себе под ноги: — Намекни, мол, спутник там наделал делов, мы, мол, разбираемся… — он выразительно покрутил пальцами — Напусти туману по больше…

Глава 2

Второй раз мне приказ отдавать не потребовалось, я сразу же ухватился за телефонную трубку, присев на край стола.

Со второй или с третьей попытки мне удалось связаться с лесничеством, и начали меня футболять самым бессовестным образом по инстанциям. Если в начале службы меня это злило, то сейчас уже привык и воспринимал, как норму, — ни кто не хочет брать на себя ответственность, особенно когда узнаёт с какой службой имеет дело. Вот и начинается нудное пение на тему — Ни чего не знаю — моя хата с краю, ни чего не слышал, ни чего не видел…

В конечном итоге, после множества звонков, когда блокнотный листок, на котором я записывал предлагаемые «инстанциями» телефонные номера, почти весь покрылся множеством цифр, мне удалось связаться с человеком, у которого хватило совести не «отпасовывать» меня дальше, не исключалась правда возможность того, что ему просто не к кому было меня направлять, а может его в этот момент, к моему счастью, подвела фантазия, по крайней мере, на мой вопрос:

— Меня интересует, не сообщали ли вам о чём-то необычайном, пришедшем в лесу в течение этого года? — Я услыхал следующий ответ:

— За кого вы нас принимаете, вы думаете, раз это лесничество, так мы в лесу живём? — голос его наполнился весёлой иронией:

— Да половина из наших сотрудников, причём, прошу обратить внимание, может быть лучшая, бывает в лесу только в период отпусков, да может быть ещё в выходной.

Он не надолго замолк и продолжил уже серьёзнее:

— А насчёт необычного, но это совершенно неофициально, обратитесь на кордон сорок четыре, тридцать два. Обходчик тамошний о чём-то таком иной раз сигнализирует, что тут у некоторых возникает непреодолимое желание вызвать психиатра.

Я сразу насторожился, вырвав последние слова из потока шутовства:

— А вы не могли бы передать суть его сообщений, будете так добры.

Но трубка отозвалась почему-то настороженным смехом:

— Вы что же, хотите, что бы и меня направили к психиатру? — Он продолжил, неуловимо изменив тон разговора, — странное любопытство слышалось за его словами, он как будто проверял, что хочу я услыхать, что интересует меня:

— Честное слово, это такой бред, что ему и названия нет… — он примолк, по-видимому, что-то разыскивая:

— Да вот хотя бы…

Я оглянулся на звук открываемой двери, в кабинет вошёл, хмурясь, Анатолий Иванович, я рукой дал ему знать, что заканчиваю, и встал со стола.

— Как-то он сообщил нам, — продолжал по телефону мой собеседник из лесничества, — Что исчез замечательно живописный участок леса с небольшим озером. Представляете?

— Этот документ при вас? — сразу же спросил я, не отвлекая внимания на тон его последнего вопроса, хоть и зацепило меня в нём всё тоже настороженное любопытство.

— Да вы что, шутите? Конечно же, его, по-моему, уничтожили, — в голосе его появилось сомнение:- По крайней мере, хода не дали, это точно. Дали старику втык, что бы домашними настойками поменьше увлекался, да и бросили куда-то…

— Короче, — заторопился я, увидав, сдержанное нетерпение Анатолия Ивановича. Ожидая окончания моего разговора, он раскладывал на столе какие-то документы из принесенной папки: — Где мы сегодня можем встретиться? Вы не будете против, если часов в четырнадцать я к вам подъеду?

— Пожалуйста, я скажу на вахте и вас проводят.

— Спасибо, я не прощаюсь. — сказал я заканчивая разговор.

Анатолий Иванович поднял голову от бумаг, вскинул брови, ожидая доклада. Я коротко описал ему всё, что удалось узнать. Переписав часть данных себе в блокнот, он устало вздохнул, помассировав виски, бессонная ночь давала о себе знать:

— А теперь, Евгений, сообщу тебе и я кое-что — озабочено начал он, глядя сквозь меня: — По данным агентурной разведки… — он выразительно постучал пальцем по лежащей перед ним на столе папке с никогда невиданным мною грифом секретности на корешке.

— Это дело привлекло там, — он многозначительно глянул мне в глаза, подчёркивая важность сказанного: — Огромное внимание, и не только разведорганов. Достаточно сказать, что ими ни когда ещё не использовался столь высокий уровень секретности, как на сей раз.

Тон его слов был озабочен, похоже было, что он рассуждает в слух сам с собой, пытаясь осмыслить всю парадоксальность возникшей ситуации:

— Надеюсь, ты обратил внимание на самую раннюю дату, указанную в перехваченных донесениях? И на вчерашнюю, когда об этом стало известно нам. У них, по крайней мере, шестимесячное превосходство. Расходы по обеспечению столь высокого уровня секретности им удалось полностью оправдать. — Анатолий Иванович не пытался скрыть собственного расстройства:

— И что очень странно… Они уверены, что дорвались до наших секретов. Именно об этом говорят агентурные данные нашей разведки.

Он в вялом жесте развёл ладони, удивлённо улыбаясь:

— И всё бы нормально, да только мы об этих собственных «секретах» не имеем представления. По сути дела мы сами сейчас оказались в роли разведки и нуждаемся в информации о происходящих событиях. На сегодня мы не имеем и сотой доли того, что имеют они.

Поднявшись, он подошёл к окну и продолжил, вглядываясь наружу, но в голосе его не осталось и следа от сквозившей до этого