— Не сегодня-завтра придет из Центра большая группа оперативников, во главе с генералом, мы, вероятно, будем приданы им. — Он повернулся ко мне и скривил губы в недовольной гримасе:

— Это, наверное, будет отличной практикой для тебя, но я буду настаивать на самостоятельном расследовании.

Я вскочил: — Прошу вас зачислить меня к вам в группу.

Анатолий Иванович улыбнулся: — Спасибо, Женя, учтём ваше пожелание. — и, взглянув на часы, добавил: — А сейчас, я думаю, тебе есть смысл сходить на встречу в лесничество. Хоть сейчас и начало двенадцатого, но что будет после обеда? Генерал — человек действия, шутить любит, но шутки его специфические.

* * *

— Если вы к Ерёменко, то он ещё не вернулся с перерыва. — доброжелательно улыбнулась мне, взглянув поверх очков, старушка вахтёрша, оторвавшись от вязания. Мне осталось только поблагодарить её, что и сделал, устраиваясь в одно из кресел у стены, украшенной множеством красочных плакатов, пропагандирующих пользу охраны лесов.

У Ерёменко, конечно же, прежде всего о кордоне 44–32 и об обходчике, и об исчезновении вверенного ему участка леса и озера. Не смотря на серьёзность ситуации, я не мог удержаться от улыбки, представив заросшую буйной растительностью физиономию обходчика вдруг обнаружившего пропажу. Интересно, что же он там нашёл, на месте пропажи? Лужу, что ли?

Входные двери хлопали всё чаще и чаще, по мере того как стрелки часов приближались к часу дня, пропуская возвращающихся с обеденного перерыва сотрудников лесничества. И вот в вестибюль вошёл, улыбаясь, высокий парень в накинутом на плечи чёрном овчинном полушубке, придерживая дверь, он пропустил двух девушек, которые, смеясь, отряхивались от снега. Старушка вахтёрша окликнула его и указала в мою сторону. Что-то, тихо сказав девушкам, сразу прекратившим смех, он направился ко мне, а я поднялся ему на встречу.

— Ещё раз здравствуйте, — приветствовал он меня: — Ведь мы, насколько я помню, договаривались встретиться в четырнадцать, а сейчас? — Он улыбнулся, как бы извиняясь за своё невольное опоздание.

— Извините за столь ранний приход, к сожалению, время сейчас слишком дорого, особенно в рабочее время.

Он сдержано улыбнулся, оценив мой далеко не блестящий мой каламбур, и жестом пригласил за собой в глубь коридора.

В небольшом кабинете, куда он привёл меня, занимая всю его середину, стояли впритык друг к другу четыре письменных стола, почти не оставляя свободного места. А то место, что оставалось ещё вдоль стен, загромождали старинные книжные шкафы, заваленные под самый потолок пухлыми папками с выцветшими обложками. В промежутке между шкафами, на стене весела, раскрашенная в зелёное, карта-схема лесных угодьев области. Я, не сдержав любопытства, сразу же протиснулся между стульями и столами, к ней, надеясь отыскать этот странный кордон. А Ерёменко зашуршал бумагами у себя за столом:

— И так, вас и вашу фирму интересуют сообщения Клима Фомича, не скрою, после вашего звонка, я таки отыскал его сообщения. Клим Фомич — человек весьма серьёзный, сорок с лишком лет одинокой жизни в лесу кого хочь отучат от глупых шуток. Но в последнее время, по мнению наших доморощенных остряков, он здорово поднаторел в юморе.

Замолчав, он полез в тумбочку стола, я же отвернулся от схемы, поняв, что без его помощи кордона на ней не отыщу.

— Извините, найти не могу, перед обедом специально отложил один, весьма характерный документ. Ага… Вот.

Он достал тетрадный листок с неуклюже теснящимися на нём огромными буквами и, прежде чем начать читать, почему-то насторожённо взглянул на меня:

— Вот послушайте один из его «шедевров», направленных к нам — он повертел листок, разыскивая дату. А я вдруг понял, что мне в нем не нравится, скорее, настораживает, — игра, он явно переигрывал, стараясь показать своё более чем юмористическое отношение к этим сообщениям. Что-то здесь не так, и то, как ни кто в лесничестве не хотел со мной говорить, отпасовывая к другим, и непрерывное шутовство Ерёменко, которым он явно хочет, что-то прикрыть, но вот что?

— Ага..- продолжил он:- Пятнадцатого июня сего года. И так, читаю…

Он многозначительно взглянул на меня: — «Заявление, с четырнадцатого мая, мною захвиксированы вбытки, щез распадок и озеро Изумрудное по сегодня найти не могу, сообщите милиции».

Всё так же настороженно он смотрел на меня:

— Каково?

Странным образом слова его не соответствовали взгляду, он как будто пытался что-то скрыть, и во мене всё больше крепло убеждение, что сам он эти сообщения воспринимает, горазда серьёзнее, чем хочет показать в своей шутливой интерпретации, поэтому мне смеяться не хотелось совершенно. Я взял у него документ и попросил:

— Покажите, пожалуйста, кордон сорок четыре, тридцать два на схеме.

Мой тон насторожил его, он встал и уже без шуточек, очертил границы кордона на схеме:

— Это вот здесь. Вы считаете, это серьёзно? — добавил он тихо.

— Да нет… Нет… — не вдумываясь в ответ, я невольно подался к схеме, поражённый местоположением кордона. Шангарское шоссе, на этом участке, выгибалось широкой дугой и именно тридцать шестой, тридцать седьмой его километры были ближайшими к юго-восточной границе кордона. И именно с его стороны доносился рёв турбины, и выплывали, судя по донесениям, на шоссе таинственные «слабосветящиеся объекты». Столь внезапная удача просто ошарашила меня, буквально до головокружения, забыв обо всём, вглядывался я в схему: лес, как лес, два небольших озерца, одно даже название имеет — Изумрудное. То, что, вероятно, пропало, река пересекала кордон ближе к северо-западной границе, вот и всё, ни каких особенностей, самый обычный участок, и от населённых пунктов довольно удалённый, а значить и от дорог…

Я оторвался от схемы, более подробно изучу в Агентстве, повернувшись к Ерёменко, закончил свою мысль:

— Да, вот, что бы не было сплетен и неуместных слухов, — жестом я предложил ему вернуться к столу:- Я вас посвящу в некоторые детали этого дела, но, само собой разумеется… — Выдержав выразительную паузу и придав лицу самое строгое выражение, обычно это действует, — авторитет «фирмы» гарантирует, продолжил:

— Это строго между нами, вы, разумеется, знаете, что бывает за разглашение государственной тайны, раз вы к ней приобщились, надеюсь об этом особо предупреждать нет необходимости?

Его вид говорил о предельном внимании к моим словам, убедившись в этом, я продолжил:

— Так вот, вполне возможно, что у Клима Фомича. — странно, что я с первого захода запомнил имя и отчество обходчика, это порадовало меня и, конечно же, добавило авторитета: — Поражена психика, в результате определённого воздействия ряда факторов, обусловленных воздействием со спутника. Это всё что я пока могу вам сказать. — закончил я, не спуская с него взгляда.

И