Она высвободилась и посмотрела на меня как на идиота. Ну и спросила соответственно:

– Ты идиот?!

Я хоть и ожидал чего-то подобного, но всё равно опешил.

– Что? Нет. Я…

– Значит, ты меня идиоткой считаешь?

Я протестующе замотал головой.

– Нет! Просто я…

– Она же написала то, ну почти то, что произошло с тобой во сне. Хотя какой это сон. Ты же не станешь утверждать, что не понял, что это значит?

Я опять взял её за руку.

– Да понял я. Просто подумал, что ты…

– Что «я»? Я не поняла? Всё-таки идиотка, да?

– Ну извини. Я просто не выспался… И вообще… всё так навалилось. Мне до сих пор как-то не по себе.

Мелисса сразу смягчилась, осторожно провела ладонью по моей поцарапанной щеке.

– Это ты извини. Меня эта история тоже изрядно выбила из колеи. И знаешь что? Мне кажется, что всё только начинается.

Помолчав, она добавила:

– Как зовут ведьму, с которой ты познакомился летом? Перед тем, как мы сходили в цирк?

– Гердулия.

– Адрес помнишь?

– Помню.

– Отлично! Отправляйтесь-ка с Ёллой к ней, пусть она на вас посмотрит. Может, посоветует чего. А я… У меня подруга работает в Княже-герцогской публичной библиотеке, мы с ней тыщу лет не встречались. Думаю, она обрадуется, если я привезу ей на работу своего печенья.

Вернувшись в кофейню, Мелисса с самой сочувственной улыбкой обратилась к Ёлле:

– Солнышко, твой странный насморк нельзя запускать. Мало ли что это может быть. Конец октября, полгорода простужено. Нельзя, чтобы ещё и ты разболелась. Кто тогда мне будет помогать? Арчи отвезёт тебя к одной хорошей знахарке. Она тебя посмотрит. Если нужно, лечение назначит. А ты ей про бессонницу, про храп тоже расскажи, хорошо?

Девица пожала плечами. Написала на доске: «сколько стоит?»

– А это тебя не касается, – заявила Мелисса. – Это забота вот этого богатенького дяденьки!

И она шутливо пощекотала пальцами мой бок. Я отпрянул и поморщился – спина и бока всё ещё прилично болели.

Глава 27. Древнее пророчество

В поездку Ёлла захватила блокнотик и карандаш. А я свёрток с вкуснейшим мелиссиным печеньем.

И вот мы с Ёллой стоим у парадной дома по адресу «ул. Сонная Л., д. 13/11», что на Заливной стороне. Я тяну руку к двери и она, то есть моя рука, не испытывая сопротивления, уходит по локоть в дверь. Я тяну другую руку – её постигает та же участь. Рядом изумлённо охает Ёлла.

– Вот, – говорю, – вот такая весёлая знахарка нас ждёт. Не может без шуточек.

А сам мысленно обращаюсь к старой карге:

«Гердулия, ты это чего за старое взялась? Это же я, Арчи Штокер. Быстро прекращай свои фокусы, а не то бабуле нажалуюсь!»

Двери задрожали и растаяли. Как и дом со всеми своими парадными. Вместо них – чугунная ограда с цепочкой фонарей. А дом, стало быть, напротив, там, где только что мы эту самую ограду наблюдали. Я оглянулся – действительно, стоит. Хмыкнув, я указал Ёлле на дом, и мы пересекли улицу.

Дальнейший путь обошёлся без происшествий. В прихожей я протянул Гердулии свёрток с печеньем.

– Мы в гости, – говорю. – Проведать, как ты поживаешь. Заодно здоровье подправить. Это Ёлла. Ёлла – это Гердулия. Надеюсь, всем очень приятно.

– Раз пришли, проходите, – сухо отозвалась Гердулия.

Но даже не шевельнулась, чтобы пропустить нас в квартиру. Так и стояла перед нами в прихожей, преграждая путь своими не самыми изящными телесами.

Её цепкие глазки впились в Ёллу. Ведьма даже носом потянулась к зелёным волосам девушки и, сморщившись, чихнула. Потом также внимательно осмотрела и обнюхала меня. Потрогала забинтованные руки.

Затем развернулась и, больше не говоря ни слова, заковыляла в кухню. Мы последовали за ней.

В кухне ведьма тяжело опустилась на табурет. И долго смотрела куда-то в сторону, поджав губы. Я не стал ждать приглашения садиться, подтянул один табурет для Ёллы, другой для себя.

Молчание, однако, затягивалось.

– Гердулия, – позвал я ведьму, – ты чего?

Она, словно бы очнувшись, посмотрела на меня. И вдруг я понял – она еле жива от страха. Сердце у меня в груди замерло, пропустив удар, а потом стукнуло о рёбра так, что я чуть не упал с табурета. Сам не знаю почему, но какая-то запредельная жуть в этот момент подкатила и ко мне. И прокатилась по позвоночнику от копчика до затылка и обратно. Я перевёл дыхание и украдкой глянул на Ёллу – та, как ни в чём ни бывало, сидела и разглядывала ведьмину кухню, постукивая себя по зубам огрызком карандаша. Это зрелище меня несколько успокоило. Я вновь обратился к старухе:

– Бабуля, а может, по маленькой?

Она как-то затравленно глянула на меня. Встала, подошла к шкафчику, открыла дверцу, заглянула внутрь. И, постояв так с полминуты, закрыла.

– Слушай, касатик, давай-ка выйдем. Разговор есть.

И, стараясь не глядеть на Ёллу, вышла.

– Мы сейчас, – только и сказал я девушке и последовал за Гердулией.

Та провела меня в комнату, которая, вероятно, служила ей для приёма обычных посетителей, то есть тех, с кого она брала деньги за услуги. Поскольку я в число таковых не входил, то был здесь впервые. Посмотреть тут было на что: засушенные части человеческих и не только человеческих тел, чёрные, зелёные и фиолетовые свечи, летучие мыши, свисающие с потолка – в общем, весь набор, необходимый для того, чтобы произвести впечатление на клиентов.

Но мне Гердулия не дала особо глазеть по сторонам.

– Ты кого ко мне привел?! – просипела она прямо в ухо. – Откуда она взялась?

– Соседка моя, – пробормотал я, отстраняясь. – Ты что-нибудь про таких зеленоволосых знаешь?

Старуха отвернулась, словно бы задумавшись над моим вопросом, а затем, повернувшись обратно, с неожиданной силой и быстротой схватила меня за грудки и притянула к себе.

– В ней зло скрывается. Лютое зло, беспощадное. С которым ни я не совладаю, ни даже твоя бабка Агрифизия.

– Ого! – с лёгкой дрожью в голосе пробормотал я. – А подробнее можно? Это что, Ёлла такая страшная колдунья?

– Не она сама. Но через неё придёт ужас на землю. Очень скоро.

– Да что за ужас-то? Это человек?

– Не совсем. И человек и не человек. Страшный колдун из давнего времени. Его когда-то называли Бич Империи. Верный пёс последнего Императора. Он наводил ужас на его врагов. А потом восстал против него. И сгинул сам. Много веков о нём не было ни слуху ни духу. Но теперь я его увидела. В её глазах увидела. Он