— Тебе уже назначили?

— Пока нет, — признаюсь я. — Но на мое резюме ответили из «Вальтиса» и «Интеха».

— Вальтис — полная хуйня, — бескомпромиссно заявляет Глеб. — Не вздумай им писать. Они тебя не заслужили.

— Неожиданное мнение. Стесняюсь спросить, а с каких это пор лесники разбираются в бизнесе? — язвительно ухмыльнувшись, спрашиваю я.

— С тех пор, как образованные принцессы со степенью МБА спят с этими самими лесниками, — отбивает мою подачу Глеб. — Слышала что-нибудь о знаниях, передающихся половым путем?

Я хохочу.

Боже, как он мне нравится.

Его не пугает мой сарказм и мои капризы. Перед ним не надо ничего изображать. Даже наряжаться не имеет особого смысла, потому что Глеб одинаково голодно смотрит на меня и когда я в шелковом платье, и когда я в широких брезентовых штанах, купленных в соседней деревне.

Но платье ему все-таки понравилось.

Жаль, мы его порвали.

Ну как мы. Он.

А я ведь думала, что порванная в порыве страсти одежда — это что-то из романов. Оказывается, нет.

Но это того стоило, правда.

— Слишком завлекательно улыбаешься, принцесса. — Глеб подходит ближе. — О чем думаешь?

— О тебе, — честно говорю я.

Глеб оттесняет коленом обиженно заскулившего Джека, поднимает меня за плечи и целует. Я с готовностью встречаю его язык, скользнувший ко мне в рот, и вжимаюсь бедрами в крепкое сильное тело, терпко пахнущее лесом, солью и дымом.

Мне не надо придумывать соблазнительные позы, не нужно танцевать в кружевном белье, чтобы Глеб меня захотел. Он меня почему-то хочет всегда.

И это так расслабляет. Как будто я для него уже достаточно хороша.

Наш сегодняшний вечер проходит, как обычно: прогулка в лесу с Джеком, ужин, чаепитие на крыльце под звездами с обязательными ругательствами в адрес комаров, душ, кровать и секс.

Прекрасный секс, после которого силы остаются только на то, чтобы свернуться калачиком в сильных руках Глеба и уснуть.

Ночи уже становятся холоднее, но отопление в доме мы пока не включаем. Мне и так тепло: Глеб горячий как печка.

Но сегодня я просыпаюсь от того, что замёрзла. Я ворочаюсь, ищу широкую теплую грудь, в которую можно привычно вжаться, но рука находит только пустоту. Просыпаюсь окончательно и сажусь на кровати. Оглядываюсь: в спальне пусто.

Ушел в туалет?

Я прислушиваюсь к своему организму и решаю, что мне тоже стоит туда прогуляться. Иду в сторону ванной, но там свет не горит. Пусто.

Интересно, а где тогда мой мужик?

И тут вдруг я слышу приглушённый голос из кабинета.

Глеб с кем-то разговаривает? Ночью? Интересно.

Стараясь не шуметь, я осторожно подхожу к кабинету. Дверь там неплотно прикрыта, из-за нее пробивается тонкая полоска света и, если прижаться глазом к этой щели, можно увидеть, что Глеб сидит за ноутбуком в наушниках.

Он наклоняет голову набок, очевидно, слушает собеседника, а потом вдруг резко говорит:

— Ваша дочь в безопасности, я за ней присматриваю.

Что?!

В смысле ваша дочь?!

Он сейчас разговаривает… с моими родителями?!

Сердце заходится диким стуком, и мне резко начинает не хватать воздуха.

Может, мне просто показалось.

Мне ведь могло показаться?

Может, он сказал не «дочь», а «ночь»? Или «прочь»? «Невмочь»?

Боже, какую же хрень я несу.

Из кабинета больше не доносится ни звука, и я опять прижимаюсь одним глазом к щели у двери, пытаясь рассмотреть, кто у Глеба на экране. Не получается — он его собой перегораживает.

— Я с вами свяжусь, если будет необходимо, — слышу я опять голос Глеба. Он отталкивается ногами от пола и отъезжает на стуле назад. Потом возвращается на место, но за эту секунду я успеваю увидеть лицо на экране.

Папа.

Это точно папа, и за его спиной домашний кабинет.

Пиздец.

Отшатываюсь от двери и на цыпочках иду в ванную. Умываю лицо холодной водой, стараясь восстановить дыхание, нажимаю на слив унитаза, а потом нарочито громко хлопаю дверью.

Надо проверить.

Я все еще могла допустить ошибку и что-то не так понять. Не надо сразу устраивать панику.

— Глеб? — зову я его капризным тоном. — А ты где?

— Тут. — Он появляется в дверях кабинета подозрительно быстро, видимо, услышал шум, который я производила. — Что случилось, принцесса?

— Встала в туалет, — старательно объясняю я и зеваю, прикрыв рот ладонью. На нервах этот жест выходит вполне естественным. — Тебя нет, ну и заволновалась, что сбежал.

Я легко смеюсь, и Глеб подхватывает мою улыбку.

Так. Первую тревогу сняли, теперь проверка.

— О, а ты что, в кабинете был? Что ты там забыл посреди ночи? — небрежно спрашиваю я, сдвинув брови домиком.

Последний шанс.

Если он сейчас скажет мне правду и сможет ее разумно объяснить…

— Хозяин этого дома просил созвониться, — совершенно спокойно говорит Глеб. — Надо было решить вопрос с проверкой отопления перед началом осени.

Да ты что…

— Так поздно? — наивно удивляюсь я.

— Он в Америке, у него другое время.

— А ты же говорил, что он бывший олигарх, который сидит? — Я хлопаю глазами, изображая дурочку.

— Сидел, — невозмутимо поправляет меня Глеб. — Сейчас он в Штатах. А что?

— Ничего, просто спросила, а то вдруг он нас отсюда выселить хочет, — смеюсь я. А потом обнимаю Глеба, хотя для этого приходится преодолеть мощное внутреннее сопротивление. — Спать идешь? Или у тебя еще какие-то дела?

— Никаких. Только ты.

Звучит прекрасно.

Особенно, если бы он не соврал мне сейчас, не моргнув глазом.

В кровати Глеб многообещающе обнимает меня со спины и целует в шею, но я отговариваюсь, что хочу спать. Он не настаивает.

Я лежу с закрытыми глазами и стараюсь не шевелиться, имитируя сон. Через какое-то время рука Глеба, перекинутая через меня, тяжелеет,