Не собираюсь здесь и дня лишнего проводить.

Мне показалось, что мы начали нормально общаться, что я ему нравлюсь, а он…

А он!

Потрахаться предложил! Еще таким голосом скучающим типа ну так и быть давай, раз ты все равно тут торчишь.

Скотина.

Я от злости пинаю попавшуюся под ноги шишку, и она улетает, стукнувшись об огромное толстое дерево.

Стоп.

Я мимо такого не проходила.

Или проходила?

Я останавливаюсь и начинаю оглядываться. Похоже, я не по той дороге пошла. Надо вернуться к развилке и свернуть направо. Не налево.

Теперь я уже иду внимательнее, не отвлекаясь на мысли о Глебе (мудила! И козел!), и во все глаза смотрю по сторонам. Вот пень, я вроде его видела. И кусты тоже. Или это были не они?

Черт, в Венеции было проще, там все-таки есть дорога, каналы, дома. А тут одно дерево похоже на другое, и никаких знаков нет, и названий улиц тоже.

Я шагаю быстро. Дыхание сбивается, мне тяжело, но я не останавливаюсь.

Я иду, иду, иду… Долго иду. Уже потеряла счет времени.

Ступни болят, я их, кажется, натерла. По голым ногам хлещет трава, в лицо лезут ветки, в глаза мошкара, пить хочется так, что даже слюны почти не осталось, но я упрямо шагаю вперед.

Меня гонит страх.

Я ужасно боюсь тут остаться.

Нет, нельзя бояться.

Нет, я не могла заблудиться, это невозможно. Я не уходила далеко от дома, я смотрела, куда иду, и я хорошо ориентируюсь на местности. Правда, хорошо.

Деревья немного расступаются, впереди виден просвет, и у меня перехватывает дыхание.

Неужели?!

Это полянка, я бегу через нее и вижу…

То самое огромное, толстое дерево.

Его ни с чем не перепутаешь.

Я пришла туда же?! На то же самое место?

Слезы начинают литься из глаз так резко, как будто кто-то нажал кнопку.

Я без сил опускаюсь на землю.

Не могу больше идти. Не могу.

Я… я заблудилась.

Обнимаю руками колени и тихо плачу, капая слезами на исцарапанные ноги.

А потом вдруг в голову ударяет непонятно откуда взявшаяся мысль, что от обезвоживания человек может умереть уже через сутки, и я судорожно пытаюсь успокоиться.

Нельзя плакать! Надо беречь воду в организме!

Но получается плохо.

От мысли, что я умру, наоборот хочется реветь еще сильнее.

— А ну соберись, тряпка! — рявкаю я и с силой бью себя по щеке. — Давай! Надо думать! Надо что-то делать! Ай!

Меня что-то больно кусает за бедро, и я подскакиваю. Приглядываюсь к траве и вижу, что там ползают муравьи. Видимо, один из них меня и цапнул.

— Смотрите, — мрачно предупреждаю я муравьев. — Меня вам точно не съесть, а вот я вас съесть могу. Особенно если буду от голода умирать.

Мелким тварям все равно на мои слова, поэтому я отхожу подальше и на всякий случай стелю на землю шелковый платок, прежде чем снова сесть.

Стоять я не могу — ноги просто отваливаются.

И пить… как же хочется пить.

Слезы опять начинают капать, но я сжимаю зубы и думаю, что делать. Глеб, наверное, уже приехал. Меня нет.

Что он подумает?

Наверное, что я сбежала.

Будет меня искать? Или скажет, ну и хорошо, одной проблемой меньше.

Я ведь ему не нужна, это понятно.

Яростно всхлипываю и вытираю глаза кулаком.

Я вообще хоть кому-то нужна? Вот просто я. Леля.

Не та, у которой есть завод в приданое, не та, у которой есть связи, не та, которую можно просто трахнуть, потому что скучно и больше некого.

Я. Сама.

Нужна? Хоть одному человеку?

Почему-то вдруг думаю про Нюту. Интересно, расстроится она, если узнает, что я умерла?

Или наоборот вздохнет с облегчением?

Я ей столько гадостей наговорила, когда звонила после того, как Яр свадьбу отменил…

Да и вообще я не любила ее никогда. Правда не любила.

И она меня тоже.

Но, может, Нюта хотя бы немного огорчится? Я бы… я бы не хотела, чтобы она умерла.

Пусть живет себе счастливо. Со своим Яром.

Раз ее он любит, а меня… меня никто…

Я утыкаюсь в ладони и реву в голос.

Какая разница? Меня все равно никто не услышит. И искать не будет.

А если и будет, как меня найти в этом лесу?!

У меня ни телефона, ни джипиэс маячка…ничего!

Какая же я дууура!

Я самозабвенно реву, размазывая слезы по лицу, и боже, как же мне плевать на то, как я сейчас выгляжу. Невероятно плевать.

Это такая фигня по сравнению с тем, что я…

Я вдруг настораживаюсь, потому что слышу шорох. И сразу вспоминаю, как Глеб говорил о том, что тут водятся дикие звери.

Сюда кто-то несется, и это не звуки шагов человека.

Господи. Мамочки…

Я подбегаю к дереву и пытаюсь на него залезть. Ставлю ногу. Вторую. Нога соскальзывает, шорох лап все ближе, я вцепляюсь в кору, ломая ногти, и вдруг из-за кустов выскакивает огромный черный зверь.

Я взвизгиваю, но уже в следующее мгновение узнаю его.

Джек! Это Джек!

Он лает, бросается ко мне, а я падаю на землю, обнимаю его и смеюсь, когда Джек начинает лизать мне лицо. Зарываюсь пальцами в густую черную шерсть, уворачиваюсь от неприятно пахнущего языка и никак не могу перестать смеяться. Или плакать.

— Принцесса!

Я поднимаю глаза и вижу, как ко мне несется Глеб, продираясь через кусты.

— Привет, — неловко бормочу я и шмыгаю носом. — Я тут потерялась кажется. Немного.

— Блядь, я выпорю тебя, — выдыхает он. — Честное