— Нет. Что происходит? — сын все так же не смотрит на меня и продолжает спрашивать у отца.

Смотрю на Витю и взглядом прошу его остановиться, замолчать, но понимаю, что муж этого не сделает. Остались считанные секунды до катастрофы.

— Раз ты так настаиваешь, хорошо, — Виктор перестает подпирать дверной косяк и проходит в гостиную, садится на кресло напротив нас, и, положив руки на подлокотники, заняв самую расслабленную позу, начинает.

Да хотя бы элементарное моргание в нем вызвать пытаюсь, потому что он так смотрит на отца, что мурашки по коже.

— Раз уж ты у нас парень взрослый, и так тебе не терпится вникнуть в наши дела, не буду тебя долго мучить. Сегодня твоя мама застала момент агонии моей недолюбовницы после разрыва, когда она поняла, что не получит желаемого, — мне кажется, все в комнате перестают дышать. Я даже слышу стук своего сердца. Он настолько оглушительный, что становится дурно.

Зачем так? Ну зачем он так ему об этом сказал? Неужели нельзя было иначе? Вот что за человек такой?

Со страхом смотрю на сына и не узнаю его. Лицо Макса искажено гримасой злости. Он сильнее стиснул челюсти, даже вены проступили. А руки? То, как они напряглись, то, как сильно он сжал кулаки, от этого становится еще страшнее. Он в шаге от того, чтобы броситься на собственного отца. Витя ненормальный, с ума сошел.

— То есть ты променял маму на какую-то девку и вот так спокойно об этом говоришь? Отец, а не ох... Ничего не попутал?

— За языком следи. Не дорос ты еще, чтобы со мной в таком тоне разговаривать, — в тон ему отвечает муж.

— Мальчики, успокойтесь, я вас очень прошу, не надо. Не надо так друг с другом, — пытаюсь вмешаться, переключить на себя как-то внимание, разрядить эту ужасную обстановку, но делаю лишь хуже.

До взрыва всего несколько секунд, понимаю это очень четко, что сын, что отец, они готовы броситься друг на друга, отстаивая свою позицию. Страшно даже представить, что сейчас будет.

Да, может быть, Витя и крупнее, сильнее сына, но ведь и Максим крупный парень, и сейчас в шаге от мастера спорта по боксу. Он тоже может за себя постоять и просто так его не скрутить.

— Максим, успокойся, успокойся, я прошу, тебя. Все будет нормально. Успокойся, приди в себя, — хватаясь за сына, начинаю умолять его.

— Мам, не вмешивайся в это, — осекает меня сын и встает, а вслед за ним встает и муж.

Ну и все.

Три.

Два.

Один.

Глава 10

Аня

— Молодец, мать, всегда надо защищать и неважно, от кого. Поступок мужчины, — спокойно, но стоя в напряженной позе, продолжает муж.

По взгляду Вити видно, что испытывает гордость за сына, за его поступок, но в то же время он раздражен, ему не хочется сейчас тратить время на выяснение отношений с ребенком. Еще бы. Он и без того сегодня весь день нервный, после того, как я приехала в офис.

Запоздало встаю вслед за ними, но сын не дает выйти вперед и встать между ними, чтобы хоть немного разрядить сложившуюся обстановку и в случае чего не дать им броситься друг на друга. Макс удерживает меня за своей спиной.

Мой защитник, мой герой, а я боялась, что он встанет на сторону отца, а нет, он выбрал меня и как бы то ни было, меня это сильно радует, но в то же время мне плохо из-за того, что он в таких отношениях с отцом остается. Мне не нравится, что они становятся врагами в эту самую минуту.

Так не должно быть. Так не должно быть в семье! И это все из-за Вити, скажи он все ему нормально, спокойно, подготовь к этой новости, такого бы не было.

— Не нуждаюсь в похвале от тебя. Как ты мог это сделать? — сын цедит сквозь зубы и все сильнее сжимает кулаки до побелевших костяшек.

Мне страшно становится и очень больно. Не могу спокойно смотреть на все это. И кажется, что это я во всем виновата. Я могла бы спокойно уйти в свою комнату. Тогда бы Максим не увидел меня, и этого разговора сейчас не было.

Это все я виновата.

Ну почему я не могу держать лицо? Почему я не могла просто сделать все по-человечески, зачем надо было оставаться в гостиной? Зачем? Я все испортила. Я привела нас всех к тому, что мы сейчас имеем. Господи, ну что я за мать, что я за мать такая никчемная?

— Максим, я тебе еще раз повторяю, тон сбавь. Ты просил, чтобы мы тебе все объяснили, я тебе сказал, что произошло, но в каких-либо комментариях от тебя мы не нуждаемся. Это наше с мамой дело. Только наши с мамой проблемы. И только мы будем их решать.

Вот именно, мы. Только сам же сына в это вмешал.

— Хочешь что-то сказать, скажешь мне наедине. Не надо устраивать здесь цирк. Просто посмотри сейчас за свою спину.

Сын явно с ним не согласен, потому что на секунду повернув голову в мою сторону, снова смотрит на него, и отрицательно качает головой.

— Мама нервничает, уже начала винить себя в нашей ссоре, поэтому, если уж решил за нее вступиться, то до конца веди себя как мужик, чтобы она не чувствовала вины за собой ни за что.

— Как мужик? Ну тогда давай выйдем, обо всем поговорим, и ты мне объяснишь, как, будучи мужиком и поступая, как мужик, ты мог ей изменить. Чего тебе вообще не хватало? Что произошло, что ты поступил как… мерзавец?

Сын ненадолго запинается, и я понимаю, что он хотел сказать более крепкие слова, но сдержался, вспомнил, как я не люблю нецензурную брань и как начинаю за нее ругать.

— Мальчики, я вас очень прошу, пожалуйста, не ругайтесь вы, не ссорьтесь. Оно того не стоит. Максим, это наше дело с отцом, мы сами со всем разберемся. Пожалуйста, не вмешивайся. Я тебе благодарна за такую отзывчивость, правда, но я не хочу, чтобы вы ссорились, не хочу, чтобы ругались по этому поводу.

Начинаю плакать, потому что не могу быть сильной при них, не могу, а еще очень сильно устала.

— Вы ведь сын и отец. Вы должны быть всегда друг за друга, всегда вместе. Пожалуйста, Максим, — хватаю сына за футболку, но он ведет плечами, просит, чтобы я отпустила его, но я не делаю